Эпоха викингов. Монастырь

Стражник было ухмыльнулся, но недолго — его начали молотить широким лезвием копья, как топором, сверху, он поднял щит и немедленно получил копьём сначала в ногу, а затем и в лицо. Лейф принялся резать монахов, вооруженных вилами, хозяйственными топорами и просто палками и камнями. Отбив щитом вилы, он зарубил одного, оглушил щитом другого, ткнул мечом в лицо третьего, как увидел в схватке знакомое лицо.

Впереди, умело размахивая франкским мечом, сражался «отшельник» Оффа. Сражался он искусно и явно теснил одноглазого Ульва, нападая со слепой стороны. Слышались гэльские ругательства. Все вокруг были заняты, поэтому Лейф подбежал достаточно близко и заорал:

— Ооооофффааа!!!

Отшельник отшатнулся, поворачиваясь к Лейфу. Именно в этот момент он метнул франциску. Она попала ему в ключицу. Оффа выдернул её, кривясь от боли и пошёл на молодого викинга. Тот встретил его контратакой, получил по шлему мечом, но и сам двинул англосакса щитом. Контратаку отшельник отбил, но двигался всё медленее, обливаясь кровью и потом и всё почти не двигая раненой рукой.

Вскоре он упал на камень, выронив меч и начал что-то судорожно шептать. Лейф колебался.

— In nomine Pater et Dominus, interficiat me, iniuram! — заоралвдругзлоОффа.

/-Во имя отца и Господа, убей меня, неверный! — лат. /

— Это я-то неверный? — вскинулся Лейф и раздавил каблуком горло «отшельника».

Некоторое время он стоял над трупом. Вокруг затихала битва — викинги дорезали сопротивлявшихся и начали вламываться в запертые здания. Выбежавший монах начал было петь псалмы, но на втором стихе в него полетели стрелы. Одна попала в голову со звуком, с каким обычно рубят арбуз. Стоп, что рубят?... Под ногами Лейфа медленно разливалась кровь. На плечо опустилась закованная в кожу рука.

— Зря ты его так. — Проговорил Ульв

— Он назвал меня неверным и попросил убить. — ответил Лейф, подумав — «Как я понял его?». Старик глухо усмехнулся.

— И ты поспешил удовлетворить его просьбу?... Но за помощь спасибо, хоть это было и не совсем богоугодно. Но по мне, так ему выходить против меня было тоже нехорошо...

— О, Лейф, пошли двери главного здания ломать! Про него забудь, все видели, как ты его уложил, так что все его пожитки теперь твои!

— Пошли, Скегги. Кстати, хочешь девку?..

В том, как закончится этот бой, у Лейфа сомнений не было. Викинги уже сгоняли выживших монахов в центр двора. Монашек и «отшельниц» не вытаскивали — по всему монастырю слышались их протяжные стоны. Далеко не везде их принуждали, многие сами набрасывались на воинов, памятуя, что лучше отдаться самим, чем быть принуждёнными.

Скегги и Лейф неслись по коридору мимо выносящих добро и вламывающихся в кельи викингов и дошли до памятной Лейфу двери. Он три раза постучал, прошептав в щель:

— Indica mihi, Offa est!

/-Откройте мне, это Оффа! /

— Откуда ты знаешь римский?

— Не знаю!

Дверь открылась, открыв растерянных девушек.

— Чур, моя светленькая — быстро сказал Скегги. — Пророк, у неё нету чего?

— Не, нету, — ответил Лейф, закрывая дверь. С небес снова начала звучать та самая мелодия.

... Леха оторвал голову от клавиатуры. Пять утра. Светает. Ему же это приснилось, да? Но зато он точно запомнил этот кусок истории. Накрепко. И он теперь трахнет и Инку, и реконструкторшу Леру с соседнего подъезда, доказывающую, что рога нужны были викингам для тарана противников. И сдаст ЕГЭ. Точно. И за Лейфа он не беспокоился. Отчего была такая уверенность, он сам не знал, но от своих глаз, вспыхнувших голубым пламенем в зеркале, он оторваться не мог долго.