Какая я плохая мать. Часть 1

Тихо-тихо скрипнула дверь, я напрягся всем телом, в темноте слух обострился и я услышал тихий, почти кошачий шаг. Так ступает босая ступня по паркету, создаётся очень характерный звук, когда отрываешь ногу от пола.

— Мам, это ты? — Не громким, но уверенным голосом спросил я, в ответ тишина. Я привстал на локте, неожиданно из темноты знакомая рука легла мне на плечо, мама села на кровать рядом.

— Серёжа... нам нужно серьёзно поговорить. — С тихим вздохом сказала мама, я откинулся на подушку и закатил глаза, начало-о-ось...

— Да, мама, давай поговорим, сейчас самое подходящее время. — С неприкрытым сарказмом сказал я, в темноте я не видел её, только ощущал тёплую руку на своём плече.

— Не надо так, ты всё равно не спишь. — На удивление здраво рассудила она, я молча покивал головой, она не увидела, но уловила мой жест убрала руку и снова вздохнула.

— Марина права, я плохая мать...

— Мам...

— Тихо, не спорь, дай мне договорить. — Строго сказала она и я оборвал фразу в самом начале, она глубоко вдохнула, её явно тяготила какая-то мысль.

— Я всё обдумала, я решила, я хочу быть хорошей матерью для своего сына. — Наконец проговорила она, я лежал и ничего не понимал. Что н так? Меня всё устраивает, даже больше, мне нравятся наши с мамой отношения, она меня не трогает, я иногда выполняю пустяковые поручения, всё остальное время предоставлен самому себе и никто не компостирует мне мозг. У многих моих сверстников всё иначе

. родители настолько их нервируют, что они дёргаются и нервничают на пустом месте, мне такого счастья не нужно.

— Мам, ты отличная мать, всё хорошо. — Успокаивающе сказал я и положил руку ей на плечо, погладил, не сразу понял, в чём дело, быстро отдёрнул ладонь. На мамином плече не было ткани, видимо бретелька свалилась, когда она стягивала с себя одеяло.

— Нет, ты не понимаешь, всё не так, я хочу быть лучше, я готова сделать шаг, не отталкивай меня. — Неожиданно энергично и страстно сказал мама, склонилась надо мной, в нос ударил запах алкоголя, её горячее дыхание овеяло моё лицо. Я инстинктивно попытался отстранить её от себя, ладони упёрлись в грудь, абсолютно голую, твёрдые комочки сосков коснулись моей кожи. Я всполошился, резко сел и в кромешной темноте отполз к стене, упёрся спиной в спинку кровати.

— Мам, ты что творишь?! — Выкрикнул я, судя по всему, она умудрилась раздеться.

...

Проревел я, она зажмурилась и попыталась кивать, но моя рука крепко держала её голову. Я ещё пару мгновений повисел над ней, раздувая ноздри, она лежала и жмурилась, в страхе боясь открыть глаза, я начал слегка остывать. Я сидел на ней, смотрел, видел как медленно краснеет челюсть, не сломал, е повезло, в таком состоянии я вполне могу и убить. У меня не часто бывают такие выбесы, но, если накрыло, то лучше запереться в комнате и избивать стену.

Я резко встал, голова закружилась, в руках и ногах была слабость, они словно налились свинцом, так всегда после мощного выброса адреналина, я устало сел на диван, тётя Марина не шелохнулась, всё так же лежала и дрожала от страха на полу. Я раздражённо поморщился, встал и взяв её за волосы заставил подняться, поставил на колени перед собой, снова сел на диван.

— Зачем ты это сделала? — Уже тихо, почти без злобы спросил я, она молчала и продолжала рыдать. Я легко ударил её по лицу раскрытой ладонью, она рухнула на пол и завыла в голос. Я возвёл глаза к потолку, встал и пошёл на кухню, принёс стул с высокой спинкой, моток бельевой верёвки из кладовки, сам покупал, по маминой просьбе. Усадив ревущую женщину на стул я завёл её руки за спину, связал их, ноги привязал за лодыжки к ножкам стула, она набралась ума и наконец-то перестала выть, почти перестала плакать, только всхлипывала.

— Ну вот, так-то лучше, не будешь отвечать, я приложу тебя вот этим. — Сказал я и показал ей ложку, самую обычную столовую ложку, достал из кармана зажигалку. Глаза её стали ещё шире, она напряглась и задёргалась, но, поздно. Она попыталась заорать, позвать на помощь, но я резким движение перехватил её горло, покачал перед лицом пальцем.

— Будешь много орать, я тебе язык вырву. — Как можно убедительнее сказал я, она глядела на меня с ужасом во взгляде. Я ухмыльнулся, неожиданно для меня самого, мне понравилось это чувство, чувство чужого страха.

— Я... я хотела только поразвлечься... — Тихо произнесла она, когда я отпустил её шею, я вскинул брови.

— И как же? Зачем было накачивать мою мать афродизиаком? — Спросил я, щёлкая зажигалкой, она вздрагивала при каждом щелчке, губы дрожали.

— Ну, я хотела поразвлечься по особенному. — Наконец выдавила она из себя, когда я начал демонстративно греть ложку.

— Ага, то есть, ты хотела трахнуть мою маму, да? — Жёстко отрубил я, она уронила голову.

— Гнев всё ещё не прошёл, отошла та всепоглощающая волна озлобленности, теперь я мог размышлять более менее здраво. Вот попал, это побои, это захват в заложники, это статья!! Меня передёрнуло, я убрал зажигалку, тётя Марина открыла глаза, с мольбой посмотрела на меня.

...