Кастинг для грудастой

Ну, тридцать — не тридцать, но из её ладошки мой член слегка выглядывал. И он действительно находился в очень приятном приподнятом состоянии — набухший, очень чувствительный. В умелых юлькиных пальцах член сладко набирал силу.

— Юленька, — попросил я, — эрекции нам совсем не надо. Она будет меня отвлекать, а я всё-таки работаю.

— Простите, — девушка отдёрнула руку.

— Ага, — напомнил о себе Георгич. — Ты же монашка, тебе всё происходящее по идее должно ненравиться! А ты в хуй вцепилась, как в погремушку. Давай-ка серьёзнее.

Потупившись, Юленька сама встала раком и оттопырила задок. Радостно осклабившись, Георгич пристроился к нему, с наслаждением взялся за девичьи бёдра и стал елозить, прицеливаясь. Я встал на колени перед нежным лицом нашей монашки, продолжавшей слезливую «католическую молитву», погладил её по щекам и крепко взял за голову. И вдруг уткнулся полуподнятым членом прямо ей в лицо и начал тереться о щёки, глаза, нос, напрягшиеся губы. Юленька вопила и отплёвывалась, член ликовал. Георгич, высунув от усердия язык, творил то же непотребство с её промежностью.

Наконец девушке удалось оттолкнуть нас и снова усесться на пятки.

— Сергей!...

столько же, сколько я трахаю обычно. Я положил свой член сверху и сомкнул груди над ним. Счастливо пыхтя, мы принялись месить сиськи в четыре руки, чтобы они обволакивали и гладили наши члены. Потом, переглянувшись, принялись долбить их, как детская игрушка, в которой мужик и медведь по очереди бьют молотками наковальню. Божественные ощущения. Член словно в космосе, наполненном нежностью, и где-то, далеко и близко, почти бессистемно смещаются мягкие массы, гравитационные поля, квитессенция ласки и любви. Я почти не ощущал члена Георгича, ходившего где-то в глубине. Сдавив груди, я принялся водить ими по члену в разные стороны, делая наслаждение ещё более изысканным.

— Скажите лучше, как вы эту сцену для софт-версии снимите, — глухо раздалось из-под Георгича.

— Не отвлекайся!

— Элементарно, Юленька. Жопа Георгича полностью скрывает ваше личико...

— А сиськи у тебя такие большие, что наши хуи даже не выглядывают!

— Мы даже монтировать ничего не будем, просто дадим облёт камерой. Все всё поймут, но никто ничего не увидит.

— А для порно-версии? — ехидно уточнила актриса.

— А для порно-версии мы крупным планом покажем моё очко, испачканное твоей розовой помадой! Слышь, Серёга, семь минут.

— Ну и ладно. Я готов.

— Блядь, я вообще нихуя не готов. Пизду уступишь?

— Валяй. Мне в сиськи больше нравится.

— Грязный титькоёб!

Георгич обежал нас, с размаху вогнал в Юленьку член и затарабанил со скоростью и мощью отбойного молотка. Тело девушки пошло волнами.

— Ох! — Юленька восхищённо растопырила голубые глазки. А мне пришла в голову идея.

— Сиськи сама подержи.

Она схватила груди растопыренными пальцами, да так ловко, что они оказались стоячими, а ореолы с сосками выпятились на меня, набухшие, с венозной сеточкой под тончайшей нежной кожей. Сквозь ложбинку между ними я видел открытый влажный ротик, над сосками блестели ошалевшие от возбуждения синие глаза. Мне даже двигаться не приходилось — Георгич колыхал юлькино тело своими фрикциями — и космос фантастически кружил в себе мой член. Свободными руками я схватил предложенные соски и стал их выкручивать.

— Ох, изверги! — стонала Юленька. — Ох, нехристи! Ой, мамочки! Я же монашка непорочная! Меня нельзя хуем тыкать! Мамочка! Мне же нельзя коча-а-а...

Испустив звериный вопль, она задёргалась подо мной, как норовистая кобылка, тут же загнав моё возбуждение в «красную зону».

— Бля! — заорал Геогрич. — Она сквиртует!

С рычанием я схватил Юленьку за голову, задрал, чтоб видеть искажённый в экстазе рот и бессмысленные от наслаждения глаза, сдавил груди локтями и начал яростно трахать их мокрую мякоть. Из паха в голову стремительно поднималось напряжение, одновременно неся в себе предчувствие разрядки.

Георгич, скотина, подскочил, отобрал у меня юлькину голову и задвинул хуй ей в рот. Юленька издала горлом неприятный, но возбуждающий физиологический звук и вскинула на Георгича глаза с таким выражением!... Там перемешалось всё: и изумление, и боль, и возмущение, и покорность, и нежность, и страсть. Меня накрыло. Но я тоже хотел этого взгляда идеальной жертвы и сильно ударил девушку по щеке. Она влажно покосилась на меня. Застонав, я максимально вдавил хуй ей в сиськи, набухшая багровая головка высунулась с той стороны и выстрелила густой спермой прямо в этот широко раскрытый глаз. Юленька моргнула и одновременно закашлялась, отшатываясь от Георгича. Из её ротика выскользнул эякулирующий хер.

— Куда, блядь?! — заорал Георгич, схватил девушку за волосы, надел её голову обратно и принялся доить член в её рот. Я размашисто дотрахивал сиськи, при каждой фрикции обильно спуская Юльке на лицо и буфера.

...