Маша и Медведь

Как звать тебя? — вопрошал он, держа Машу за руку.

Он был самоуверен до неприличия, но при этом обаятельно-добродушен, и его обаяние оправдывало самоуверенность, как это бывает всегда.

«Мназидика. Сокращенно Мназя» — хотела сказать ему Маша, но почему-то пролепетала:
— Ма-аша...

Это прозвучало так инфантильно, что щеки у нее загорелись, как два светофора.

— Маша? Кукла Маша? А где медведь? Ты знаешь, что Маша должна быть с медведем? Можно я буду твоим медведем?

Она хотела ответить ему что-нибудь эдакое, вроде «я разговариваю только с вежливыми медведями, которые представляются даме», — но вместо этого опять пролепетала:
— Угу...

Это был какой-то кошмар: ее тело отвечало вместо нее.

— «Югю!» — передразнил ее незнакомец. — Где ж ты такая выискалась, кукла-Маша-без-медведя? Где еще такие живут? Откуда ты забрела в наш город грехов? Расскажи мне!

Маша открыла было рот... и вдруг шальная мысль мелькнула у нее в голове. Всхлипнув, она ответила:

— Та недалече. Килóметров шыссот будет от Питера. С поселка Закоптеево мы...
— Закоптеево? Как же слыхал, слыхал...
— Слыхали? — радостно подобралась Маша. — А от кого? Мож и сами были тама? — Маша имитировала бабушкин выговор, что было совсем нетрудно: она слышала его каждый день, и даже в своей речи иногда пропускала «прóценты» и «килóметры».
— Нет. Сам не был, врать не буду. А слыхал я... ты даже и не представляешь, кукла Маша из Закоптеева, чего только я не слыхал! Ну как: хочешь шампусика? С медведем, то бишь со мной?
— Шампусик... это чтой-то вроде буравчика? С чего гонют?
— Гонют? С винограду, Маша, с винограду. Шампусик — это много вкуснее буравчика, смею тебя уверить.
— С винограду? Дак это вкусно должно быть! — Маша идиотически улыбалась, глядя на Медведя. Играть куклу Машу было легко и азартно, и уже совсем не хотелось плакать.
— Вкусно-вкусно, не сомневайся! Идем!
— А кудой мы пойдем?
— А тудой. Ко мне в резиденцию. Тут рядом, на восьмой линии. Пошли?
— Ну пошлите...

Медведь хитро улыбнулся Маше и повел ее по набережной, не выпуская ее руки.

***

— ... как, как ты сказала?
— Миша-Мишенька-Медведь, научи меня пердеть!
— Ха-ха-ха-ха!..

Они сидели с Медведем в гостинице «Сокос», в его номере, и хохотали, как психи. Маша уже успела рассказать ему историю своей жизни — как она жила в приймах у тракториста Жоры Мордокваса, как он пытался ее «любовью накачать», а она сбежала к тетке Буферихе, где окучивала день и ночь капусту, как ее покусал бешеный ...

сексуальной мукой, как клочки бумаги в камине. Оргазм дрожал в ней где-то у самого выхода, набухая новыми соками, — и Маша уже чувствовала в себе твердое, требовательное, чувствовала, как оно распирает ее, разжигая скребущую боль и желание...

— Мммммммммм!... — металась она, уворачивая лицо от губ Медведя. «Голая, голая, голая! трахают, трахают, трахают, трахают», — стучало в ее голове; вдруг ей стало страшно и брезгливо, будто она увязла в паутине... но все смыла новая волна сладости, и Маша растаяла в двух сладких омутах — во рту, залитом мягким языком Медведя, и в лоне, натянутом его огромным членом. Теперь уже она чувствовала его в себе: это было больно, непривычно — и по-новому хорошо, мучительно хорошо и сладко...

— А! А! А! А! — кряхтела она, содрогаясь под напором Медведя. Тот вдруг крепко сжал ее грудь, потянул к себе соски, как вожжи, — и Машу пронзила новая молния горячей боли, сместившись вниз, туда, где горела и кричала недолюбленная ее утроба. — Ыыыыыыыыы! — выла Маша, изливаясь лавой, и захлебнулась в новом оргазме, гнувшем ее, как лозу.

Он был болезненным, жестоким, ослепительным — и ей казалось, что тело вспарывают изнутри огненными когтями, раздирая его на клочки пылающей, кипящей влаги.

***

— ... Ооооух! С приобщением тебя! — Медведь обнимал обмякшую Машу, растирая сперму по ее животу. — С премьерой, кукла Маша, пушистенькая моя! Сколько тебе лет? Семнадцать?
— Ыыыыы... — стонала Маша, не в силах ответить ему.
— Ну вот... Ты взрослая, кукла Маша, ты теперь настоящая взрослая женщина... и ты сладкая, как мармеладка. Или как русский пряник. С медом. У тебя медовые волосы. И течешь ты медом. Ты сладкая медовая куколка!... Хорошо тебе?
— Оооооу... Зачеееем?
— Что «зачееем»?
— Зачем вы... сделали это... Оооооуу!
— Как зачем? А зачем, по-твоему, люди делают это? Ну, ну, ну Маша, Машунька, ты чего, зайка, тебе же хорошо, маленькая моя...

Но Маша всхлипывала, глядя на Медведя прозрачными глазами.

— Сколько у вас уже было девочек? Таких, как я?
— Оооо! Вопрос в корень, что называется. Ну, раз так — слушай, плакса Маша: таких, как ты — ни одной! Таких удивительных красавиц, как ты. Таких странных, умных и талантливых врушек, как ты...
— Почему врушек?!
— ... не перебивай! Ты у меня первая такая, и я тебя так просто...