Невеста

нельзя, что нужно избегать друг друга, но все равно каждый день встречались, и каждая встреча кончалась одним и тем же — бешеным, изматывающим, запретным, и оттого немыслимо сладким сексом.

— Юр... Ну зачем ты?..

— Кать... Просто хочу видеть тебя.

— Ну? Увидел?

— Увидел...

— Ты опять, да?

— Да...

— Аааа... Юр, не надо... Мы же не сможем остановиться...

— Сможем... а может и нет...

— Ааааа...

Они лизались, непрерывно отговаривая друг друга, но все равно раздевались, и все равно Юрик трахал Катю и лизал ей пизду, а Катя жестоко кончала от его ласк и от осознания, что это нельзя, что она невеста и самая настоящая блядь...

Ее жених тоже имел ее почти каждый день, и Юрик требовал, чтобы Катя рассказывала ему в подробностях, что и как. Рассказывать было особенно нечего, и Катя придумывала Юрику, чтобы поддразнить его, всякие небылицы:

— Он привязал меня за руки-ноги к кровати, взял бильярдный кий, такой, знаешь, длинный, гладкий... а на конце вибратор прикручен. Я вся такая лежу, пиздой наружу, беспомощная, привязанная, а он медленно подносит туда, трогает меня, и еще по телу мороженое размазывает, апельсиновое, холодное такое... ааааа...

— Аааа! — рычал Юрик, въебываясь в нее до ушей. — Вибратор — хуйня! Он умеет вот так вот глубоко?

На следующий день Юрик встречал Катю с веревками, вибратором и кием. Катя корчилась, привязанная к кровати, а Юрик мучал ей пизду и вымазывал с ног до головы мороженым, жгучим, как огонь...

—... А потом мы поехали за город, он раздел меня, одежду мою оставил в машине, закрыл на ключ и повел меня гулять. Я шла с ним голая, сиськи-письки наружу, и меня видели сотни людей, глазели на меня в упор, говорили «вау, какая грудь», просили потрогать, и он разрешал, даже не спрашивая меня, и незнакомые парни лапали мне сиськи, взвешивали их на ладонях, как мешки, — а я стою, вся багровая, щеки горят, уши горят... что-то бормочу, блин, и подыхаю от стыда...

На следующий день Юрик встретил Катю с машиной, вывез ее за город, оголил, выволок из машины, не обращая внимания на визг, и потащил, куда глаза глядят. Голая Катя висла на его руке, хныкала, не хотела идти, и тогда он просто взял ее на руки и понес.

Навстречу шли люди, и им была видна ее пизда веретеном; Юрик сказал об этом Кате, и та спрыгнула у него с рук и пошла рядом. Вокруг моментально выросло кольцо зевак. Они стали клянчить, чтобы Катя разрешила им потрогать сиськи; Юрик разрешил, и на ее чудо-грудях оказались сразу три пары мужских рук. Они гладили их, тискали, взвешивали — совсем как в Катином рассказе.

Потом Юрику стали предлагать деньги, чтобы трахнуть Катю, и Юрик послал зевак таким семиэтажным, какого никто никогда не слышал от него. Зеваки уважительно крякнули и разошлись, а Юрик долго еще выгуливал голую Катю по берегу реки, а потом столкнул в воду и трахнул прямо на берегу, на отмели. Катя корчилась на песке и била ножками по воде, поднимая фонтаны брызг.

Их никто не видел, хоть могли увидеть каждую секунду. Назад Катя шла мокрой, и капельки воды под ветерком во много крат усиливали ощущение голого тела...

Эта игра затягивала, как наркотик: описывая свой мнимый секс с женихом, Катя озвучивала тайные фантазии, которые не решалась поведать никому — ни любовникам, ни даже Юрику, — а тот немедленно претворял их в жизнь, заставляя Катю цепенеть по ночам от сладкого ужаса и предвкушать, что же будет с ней завтра.

Непрерывные впечатления преобразили ее: Катя сияла и светилась улыбками, будто в ней поселилось солнышко. Все видели, как она изменилась, и связывали это с предстоящей свадьбой.

— По тебе можно подумать, что ты выходишь замуж по любви, а не по расчету, — говорил ей Юрик.

***

Как-то раз он позвонил ей на работу:

— Срочно приезжай к себе.

— Что случилось?

— Не могу говорить. Увидишь. Жду в подъезде.

При случае они бросали все на свете и без лишних расспросов мчались друг другу на помощь. На Катином счету было два таких вызова, у Юрика — один, и вот сейчас подоспел второй.

— Что?..

— Пойдем, — он повел ее к лифту. — Дома поговорим.

— Почему именно у меня?

— Увидишь.

— Юр...

Он молчал. Лифт тащился на далекий восемнадцатый этаж. Как всегда, горела только одна тусклая лампочка.

— Юр. А я хотела признаться тебе...

— В чем?

— В том, что... все эти, истории, которые я рассказывала тебе про нас с Иваном... в общем, все это я придумала.

— А то я не знаю.

— Так ты знал?!..

— А ты не знала, что я знаю?... Приехали. — Лифт раскрылся, и Катя побежала за Юриком. — Открывай!

В Катиной комнате они увидели лысоватого мужчину. Он сидел на краю всколоченной кровати, пытаясь натянуть брюки; рядом с ним прыгала на одной ноге девушка, тряся голыми грудями и не попадая в штанину.

Секунду или больше все молчали. Потом Катя вдруг взвизгнула и подбежала к мужчине:

— Ваня! Вань!

— На себя...