Первая банная ночь

она, поворачиваясь.

— Не ожидал...

— Да ладно. Давай проходи в парилку, — произнесла она, не отрывая взгляда от моего воина. — Ух ты! А я и забыла, как он выглядит. Прямо как у моего, — она вздохнула, — все вы, Семёновы, ниже пояса на одно лицо!

— Да и вы, бабы, только прической и отличаетесь, — парировал я.

— Проходи, проходи, — пробурчала она.

— Ох... — только и вымолвил я, переступив порог, и тут же пригнулся.

— Ха-а... — засмеялась она, — раньше ты выносливее был.

— Отвык, — пришлось признаться мне, и опустился на нижнюю полку.

— Ты, похоже, и с бабами париться отвык? — кивнула она на моего друга, стоящего как штык.

—?! — покрутил головой.

— А обычаи наши не забыл?

— Нет, — помолчав, произнес я и тут же у меня в голове всплыли наказы отца, когда он учил меня всему.

— А что жену не привез?

— Так... не сподобился. Раньше служил — некогда было, вот только в отставку вышел. Думал поискать...

Зина внимательно на меня посмотрела, как будто прикидывая, что-то, и произнесла слова, про которые я пытался не вспоминать:

— Принимаешь ли ты мой кров, еду и постель?

—?! — пытался думать я в этой душегубке, хотя слова сами рвались с языка. — На сколько? — мгновенно пересохшим горлом спросил я.

— А если я скажу — пока смерть не разлучит нас? — попыталась она перевести все в шутку.

— А ты скажи! — с вызовом просипел я, хватая горячий влажный воздух.

— Уже сказала! — прошептала она, добавив, — или пока я не выгоню тебя...

— Да, да, да!

Может, для вас они ничего и не значат, но только что я дал согласие хозяйке дома на то, что согласен взять её в жены. И готов разделить с ней кров, еду, и любовь до конца жизни или пока она не выгонит меня! (У нас в некотором, роде матриархат и хозяйкой дома считается женщина, дающая новую жизнь).

— Вот так просто? — чуть помедлив, задал я вопрос.

— А что кота за яйца тянуть? Я хочу тебя!

— Я тоже, — прошептал я и за руку и выдернул её из парилки.

Я смотрел на нее, как она сдернула косынку и, встряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Как ухватив за подол, медленно снимает сорочку, открывая моему взору свои богатства и прелести. Я без того напряженный чуть не взорвался, но постарался не ударить лицом в грязь, сдержался. Правда, не знаю, есть ли у той головки лицо? Я прижал ее к себе сжигаемый желанием. Она трепетно прильнула ко мне, обняла. А я зарылся в ее волосы, вдыхая забытый аромат березы и ольхи и еще чего-то, чем она моет свою гриву. Это вам не каре на голове, какой-то городской мамзели. Это настоящий водопад тяжелых русых волос. Зина настоящая русская ЖЕНЩИНА, которой под силу все!

— Ох... как давно я вот так с мужиком... — выдохнула она.

— А как я-то рад, — шептал я, поглаживая ее волосы и спину.

Взяв за голову, поднял вверх и поцеловал. Она ответила вся, потянувшись ко мне. А потом и сама начала целовать меня... С трудом оторвавшись от ее уст, я ...

) Она с трудом, но все же втягивает в себя воздух широко открытым ртом. А я уже снова в ней и мой воин «добивает поверженного врага» довершая победу. Еще пять минут, и я с криком заполняю семенем ее лоно. Его много оно не умещается внутри. Брызгами и вязкими струйками пробивая себе путь наружу вопреки моему продолжающемуся движению.

Я замираю. Усталость тяжестью окутывает члены, на лбу выступает испарина. Медленно сползаю на пол, словно соскользнувший куль и замираю. Тишина. Слышно как кипит в баке вода, пощелкивают горящие в печи, угли и тяжкое дыхание двух людей... Вязкие белесые ручейки, сочась, сползают по бедрам, капая на пол.

— Зачем ты... сделал? — вдруг выдавливает она сквозь дрожь.

— Тебе не понравилось?

— Нет... Но... не делают...

— Разве? — улыбнулся я, — не делали, а теперь будут!

Да?! — вздыхает она и улыбается, хозяин вернулся в дом!

И словно вторя ей, на улице не видимая нами от края до края неба появляется радуга... А свадьбу... Так, ее и вместе с дочкиной сыграть можно!