Терминатор

Дел почувствовал, как на его голове зашевелились все до последнего волосы. Они словно поднятые ветром. Через мгновение те его поднятые вверх как от ветра волосы вообще встали торчком. И не потому, что Дел Гойнес чего-то испугался, а

потому, что внутри кабина его мусоровоза наэлектризовалась и намагнитилась как один большой магнит, а воздух внутри наполнился озоном.

У Дела заложило уши. Вероятно, был мгновенный перепад давления.

Ослепительный огненный огромный рядом с его оранжевым мусоровозом взорвался тысячами костров и в центре его в возникшем выжженном видимо этим огненным шаром углублении что-то рожденное этими таинственными недружелюбными грозовыми ночными силами. Очередной скачек перепада давления и стекло кабины мусоровоза не выдержав этого, разлетелось вдребезги. Дел еле успел пригнуться, чтобы не пострадать от летящих в лицо разбитого бокового

дверного стекла. Воздух из кабины устремился под высоким давлением наружу. И все стало понемногу успокаиваться.

Дел обшарив всего себя, ища на лице и на себе порезы, и посмотрел туда, где только что был огненный лопнувший яркий огромный шар. Там подымался белый парящий подымающийся вверх как из парилки пар, в центре которого виднелся силуэт человеческой фигуры.

Дел Рэй Гойнес вдруг понял, что, наверное, это смерть пришла за ним. Он изрядно перетрухнул и вжался в автомобильное сиденье машины, уйдя в тень внутренности оранжевой кабины. Он смотрел туда, где двигалось нечто пришедшее из иного потустороннего мира.

Неясные вначале контуры приобретали более-менее узнаваемые очертания. То был мужчина. Мужчина совершенно голый. В полном ниглиже с ног до головы. Прямо здесь на площадке в куче этого вокруг него валяющегося газетного и прочего мусора. Здоровый мужчина. Это было видно даже со спины. Атлетического телосложения как тяжеловес штангист или пловец. Он был задом к машине Дела и не видел его или просто, не обратил внимание, на его заглохший намертво и безнадежно мусоровоз.

Волосы похожие на армейскую короткую стрижку мужчины дымились, и тело было покрыто каким-то белым, как мука порошком, который осыпался с его широких, как у культуриста плечей. Белокожий с ровным оттенком тела как младенец. Только младенец этот был футов шести с лишним ростом.

Дел Рэй Гойнес встречал парней и покрепче, когда до травмы играл в футбольной команде Хьюстон Ойлерс, но столь идеального телосложения ему еще до этого не приходилось видеть. Ритмичное сокращение мускулатуры хорошо обрисовывало скульптурное совершенство голого мужского торса. Форма рук была вылеплена так, что по ней можно было изучать законы симметрии. Мощная округлость бицепсов сужалась, постепенно переходя к локтю. И снова расширялась ниже локтевого сустава. Завершалась конструкция руки изящным запястьем и длинными и сильными пальцами, которые, то сжимались в кулак, то раскрывались. Мускулатура ног пришельца из ирреального мира не менее идеальна.

На футбольном поле такому игроку не было бы цены. Но делу даже при его массе тела было бы, скорее всего не сладить. Куда там. Этот пришелец был на вид куда сильнее. И ростом выше Дела Гойнеса.

Пришелец сидел на корточках, припадая к земле, точнее к низу округлой вырезанной тем шаром выбоины и упирался руками в нее. Он начал вставать и начал распрямляться. В свой полный рост.

***

Он стоял к Делу Гойнесу спиной. Расправив плечи и играя спинными мышцами.

Дел не видел его лица. Оно может и к лучшему, что так. Но лицо пришельца было, холодным и ничего не выражающим. Словно, вырезанное из мрамора и глаза... Глаза были еще холодней, и ничего не выражали, но одновременно зорко осматривали все пространство перед собой. И казалось на большое расстояние впереди себя. Осматривая огни внизу под смотровой площадкой ночного Лос-Анжелеса.

Пришелец не видел Дела Гойнеса, и это было то, что нужно и это был шанс. Шанс унести по добру по здорову ноги. Просто дикий теперь страх за свою жизнь заставил сделать Дела это. Сердце забилось бешено в его груди, и Дел рванул из грузовика. Тихо открыв дверь, осторожно толкнув ее плечом, и смотря на стоящего к нему спиной совершенно голого ночного, невесть откуда взявшегося атлета, он выскочил из кабины своего мусоровоза и упал на больное свое травмированное колено. Острая боль пронзила ногу.

— «Только бы не упасть!» — вырвалось от боли в его перепуганном мозгу — «Быстрее отсюда!» — и он рванул сильно хромая от своего оранжевого мусоровоза вниз по крутому склону дороги, по которой только что въехал на площадку обсерватории.

Он улепетывал так, не взирая, на боль, пронзившую уже всю целиком ногу, как только мог, думая, что его смерть идет за ним по пятам. Летел вниз как спринтер бегун, пролетая мимо стоящих внизу под площадкой трех панков у телескопа, которые глотали пиво и толкались в ночной предутренней темноте. Они обалдели от него вылетевшего прямо из темноты и пролетающего мимо Шеви-Малибу 68. А он пролетел мимо них и унесся вниз по склону пулей в темноту ночи.

...