Цветок

И вот сейчас он трахал эту попку, влетая по самые яйца. Молодое упругое влагалище не сравнить с разбитым лоном жены. Яна была гладко выбрита — белая хлюпающая писечка, обсасываюющая его, детская, как-будто никогда не знавшая ни волос, ни бритвы, зачарованно двигалась навстречу. Каждое прикосновение к ней, пришлёпывание приносило ему невероятный фонтан эмоций.

Блестящее украшение в её пупке подлетало, равно как и грудки, которые, возбудившись, топорщились бурыми бугорками. Яна извивалась под ним, как кошечка. Она втягивала живот, брюшной пресс сокращался, выдавливая место прикосновения ещё выше.

Яна чувствовала себя прекрасно: как сюрреалистический цветок, который наконец раскрылся. Огромный хобот пил её до конца, наполняя энергией.

Ногами Яна обхватила отбойную машину, затрахивающую её до конца. Приподнявшись на локтях, она жадно хватала языком губы Виктора Алексеевича, пытаясь внизу поймать его ритм движениями таза навстречу. Если она когда-нибудь нарисует эту картину, думала она, это будет шедевр, сравнимый разве что с оргазмом. Накатывающим, как морской прилив, неумолимым, вечным.

— А, — громко сорвалось с её губ. Ладонь тут же накрыла её рот, и она продолжила мычать в руку: — А-а-а-а.

Яна кончала под его мощными ударами, сладко агонизировала, чего никогда не случалось с ней раньше с мужчинами. Он не знал пощады, ускорился, как будто и не было в нём мышц и костей, а был только этот хобот — огромный твёрдый насос для подачи лакомства, влетавший в неё с невероятной скоростью, превративший её в цветок.

Хобот застыл камнем, продолжая мельтешить перед глазами, выгнулся в дугу, она уже забыла, как глубоко он входит, и он напомнил ей, замерев где-то под сердцем, насадив её на сталь. Ещё и ещё раз, закачивая в пестик нектар. Она чувствовала опыление каждой клеточкой, цветок в ней расцвёл яркими красками.

— Цветок, — шептали её губы.

Как бы она хотела нарисовать этот шедевр прямо сейчас.