Чужие губы

1

«Чужие губы тебя ласкают, чужие губы шепчут тебе... « — Лика бросила Севу Севастьяна на глазах у всего лагеря, переметнулась к спортсмену можно сказать за один вечер.

— И смех, и грех, — качал головой директор лагеря, сплетничая с главным бухгалтером, полновластной женщиной бальзаковского возраста, старой еврейкой, забальзамированной кремами и тушью.

— Ничего, побесится и вернётся, — отвечала та, довольно улыбаясь.

Грязное бельё, выставленное неприличной стороной на обозрение, источало сладкий аромат блядства и вседозволенности. Как навозные мухи, копошащиеся в дерьме, детишки с вожделением следили за ходом событий, передавая по сарафанному радио каждый взгляд и жест, томный вздох и характерный женский стон за закрытой дверью.

Мыслимое ли дело, муж и жена, одна сатана, приехали в лагерь вместе, души друг в друге не чая, и уже через неделю отличница, комсомолка и просто девочка-паинька Лика Севастьянова, в девичестве Лизунова, закрутила безумный роман с мечтой всех девчонок, грозой всех мальчишек, смуглым красавчиком и просто очаровашкой горюшко горем горе-Игорем. Как его только не называли, горемычного. Уж такая фамилия у Погорелого: как взялся за чужую жену, так горевать всем.

А взялся он конкретно. Девчонки рассказывали, что вожатая едва на ногах стояла после тихого часа и коленки у неё всё время красным заревом пылали. И щёки — но не от стыда, а от желания, раззадоренного.

Сева с женой жил в комнате по соседству. Собственно Лика-Анжелика так и познакомилась с горе-Игорем: вышла на балкон в шортиках и красном бюстике от купальника. А он там сидел, тоже в шортах, с оголённым торсом, загорелый, стройный, как Аполлон. Блеснула искра, слово за слово, и вот уже спортсмен приглашает продегустировать мартини.

* drawing by Mark Sol

С мужем? А муж объелся груш и спит, голубчик. От него не то, что мартини, пива не дождёшься. И вот уже Лика перелезает через перегородку, заходит к спортсмену в комнату, рассматривает фотографию в рамочке, где наш герой на пьедестале почёта грызёт золото.

Сладкий мартини полощет горлышко, успокаивает взведённые нервы. Неожиданное знакомство заканчивается весьма ожидаемо: горе-Игорь, подсев поближе, набрасывается на куколку, прижимает её к кровати. Ей некуда деваться, бедной, она бьётся, как птичка в клетке, соблюдая рамки приличия, слабеет на глазах, руки вяло опадают под натиском заряженного тела физкультурника. Стальная эрекция рвётся из шорт, втыкается ей в промежность. Даже через два слоя ткани чувствует Лика колоссальный размер.

— У тебя есть презерватив? — шепчет она, сопровождая слова замыленным молящим взглядом.

В ней пятьдесят пять килограммов нежного филе — ничто по сравнению с центнером бройлерной стали. Наш спортсмен рад стараться: накидывает резинку, срывает шорты там, тут, и раз — вколачивает недетский кол в привыкшую к мужним ласкам пухлую бритую писечку.

Он драл кареглазую шатенку не меньше часа, кончил четыре раза. Лике тоже крышу снесло, как только первая неловкость отступила, она отдалась с потрохами, забыв про замужество, приличия, пятёрку по «Этике».

Всё, что волновало её в момент оргазмического потрясения, сводилось к простому правилу: не орать. Она уткнулась лицом в подушку и гудела туда, стоя на коленках, пока спортсмен жарил её, отрываясь на чужой жене.

Лику можно понять и уж тем более простить: она впервые в жизни испытала оргазм. Затем ещё один, затем оргазмы накатывали волнами, её лихорадило и трясло. Она не знала, что такое секс, не ведала, почему люди занимаются им. Всё, что было до этого с Севой, не в счёт. Тот научил её принимать вечерние притирочки за чистую монету. Сюсюкался с ней по два часа, не разрешая ситуацию проникновением. Тот ласкался, как котик, оставляя её горячей на мази, без продолжения банкета. Она понятия не имела, что есть такие мужчины, что женщина в ней способна агонизировать, так сладко страдать, что член может быть таким большим и влетать так яростно, что она может захотеть стать развратной, сама захотеть, чтобы ей кончили в рот. Что она может насладиться вкусом спермы. Всего этого она не подозревала, не знала, мирно сосуществуя с другом детства, ставшим другом молодости, незаметно получившим прописку в стане рогоносцев.
2

Когда Сева проснулся, где-то внизу долбила музыка. Популярный хит лета «Чужие губы» набирал обороты. Его крутили каждый день по пять раз так, что Сева уже сам начал напевать и насвистывать незатейливый мотивчик. Он накинул шорты и вышел на балкон.

Разомлевшая на солнце Лика грелась в плетёном кресле. Довольная улыбка кошки не сходила с её лица.

— Чего такая довольная? — Сева окинул взглядом жену, которая, казалось, вот-вот сползёт, как растаявшее масло по ножу, и рухнет на бетонный пол. Лика сидела перед ним в красном ливчике, едва прикрывавшем соски, и коротеньких джинсовых шортах, закинув одну ногу вверх, другую вывернув наружу.

...