День сурка. Часть 3

8 день

Стоны сестры из родительской спальни становились слышны все явственнее, пока не превратились в крики.

— Ну что, сынок... пора, — тихо сказала мама и сбросила с себя халат

* * *

Люба очнулась сегодня около полудня в своей квартире. Ее растолкала дочь

— Мам, представляешь, я сейчас проснулась рядом с папой. Голая! Что происходит?

— Все правильно, — ответила мама, поразмыслив, — Как раз где-то в это время ты вчера легла с ним. Значит, петля еще сильнее распустилась. Нужно последнее усилие и...

— Ты сделаешь сегодня это с Костей?

— Да. Только постарайся кричать погромче, когда будешь... Ну ты поняла. Чтобы мы успели подготовиться. Не сдерживайся!

— Хорошо.

— Все! Иди к отцу. А я пойду Костю будить, если еще не встал

* * *

Под халатом на Любе ничего не было. Костя старался не смотреть на обнаженное тело матери, сконцентрировавшись на изучении ее глубокого пупка.

— Так и будешь сидеть? Раздевайся тоже. И одежду разбросай.

Юноша торопливо выполнил приказ мамы и снова сел на диван, сложив руки на колени. Люба критически посмотрела не его довольно крупный, но вялый член

— Что? Я такая некрасивая, что он у тебя не реагирует?

— Нет! Просто ты моя мама и я... наверное не смогу

Люба села рядом

— Сможешь! Забудь, что я мама! Я — женщина, а ты — мужик. Давай сюда, — она схватила его руку и положила на свою грудь, крупную и мягкую, — потрогай меня. Нравится моя грудь?

— Да.

— Поцелуй ее!

Сын не шевелился. Тогда Люба ухватила его за затылок и силой притянула к себе. Губы Кости уперлись в большой сморщенный сосок, окруженный коричневатым ореолом размером с игрушечное блюдце.

— Возьми его в рот, пососи!

Костя послушно сделал и это. Сосок в его рту быстро набух и приобрел упругость.

— Видишь, мне это нравится. И тебе должно нравиться, — Люба протянула руку и ухватила сына за его шланг.

Тот оставался безжизненным. А крики дочери превратились уже в протяжный вой. Значит, в распоряжении у них было всего 5—7 минут.

— Нет, так дело не пойдет!

Женщина скользнула на пол, раздвинула сыну колени и решительно взяла его член в рот. Но и эти ее усилия оказались тщетными. Промучившись около минуты, мама отстранилась и почти в отчаянии воскликнула:

— Да что же это такое?! Ему хуй родная мать сосет, а он...

И тут в Косте словно что-то включилось. Грязное слово из уст матери звучало так дико и неприемлемо, что сработало, как детонатор. Пенис начал немедленно наливаться кровью. Люба всегда отличалась неженским умением мыслить логически, и быстро сообразила, как надо действовать дальше.

— О! Мальчику нравятся грязные словечки? Мальчику не нравились мамочкины сиськи, не нравилось, когда мамочка сосала его хуй, но ему понравилось, как мамочка сказала «хуй»!

— Мам, не надо!

— А мальчику понравится, если мамочка попросит выебать этим хуем ее в пизду?

— Прошу! Не надо!, — чуть не заплакал Костя

— Мамочкина пизда уже готова! Мамочка с утра представляла, как сын будет ебать ее своим толстым хуем. И мамочкина пизда вся мокрая. Иди ко мне!

Она вернулась на диван, вытягиваясь на спине вдоль него и увлекая за собой сына. Тот потерял равновесие и навалился на нее боком.

— Иди сюда! Трахни свою грязную мамочку!

Косте было 18, но в нем еще было подростковых романтических предрассудков. И свой первый секс он представлял совсем по-другому. Они с девочкой вдвоем. Вокруг полумрак. Они медленно движутся в танце под негромкую музыку. Его руки блуждают по ее телу. Они целуются, он говорит, какая она красивая и другие нежные слова. Потом, преодолевая легкое сопротивление, начинает медленно раздевать ее... А тут сразу: «Трахни свою грязную мамочку!» Потому-то, вместо нормального сексуального желания, Костя, неожиданно для себя и мамы, внезапно испытал животную похоть. Он с рыком навалился на нее и начал неловко тыкаться своим инструментом в область ее промежности. Так бы и мучился, если бы мама не помогла сыну и направила его в нужное место. Он ворвался в горячее нутро и застонал от удовольствия.

— На-а! Ты этого хотела, блядь!!! , — в запале выкрикнул он, и сам испугался своей несдержанности.

Мама, кстати, его не обманула. Она действительно была мокрая внутри. Ее киска начала увлажняться, еще когда Люба пошла будить сына. И как она ругала себя за это! Сама мысль о том, что она возбудилась от предвкушения секса с родным сыном, вызывала у женщины жгучее чувство стыда. Но сейчас это все отступило на второй план. Люба хотела Костю, хотела до безумия. И чтобы не сойти с ума от этого постыдного вожделения, непрерывно твердила про себя: «Это все ради Паши. Это все ради Паши!». Вслух же она несла такую непотребную похабщину, от которой у портового грузчика уши бы свернулись.

— Да-а! Я блядь! Твоя мамочка ебливая блядь!!! , — заорала она в ответ, и это было только началом длинной тирады из незензурных...