Дистрибьютор. Глава 16

После распада Советского Союза научно-исследовательские институты былой великой державы представляли собой жалкое зрелище. Как моль, сотрудники НИИ летали в белых халатиках по тёмным коридорам неприметных зданий, продолжая обслуживать бесполезные устаревшие системы. Изобретения представлялись руководству страны смехотворными, учитывая то, как далеко ушёл научно-технический прогресс на загнивающем Западе. Мизерные зарплаты задерживались месяцами. Люди, посвятившие жизнь науке, продолжали работать, не представляя себя иначе, как учёными.

В одном из таких НИИ — Институте вирусологии и микробиологии Беларуси — никому неизвестный молодой учёный Иван Фёдорович Купревич сделал интересное открытие: селективные ингибиторы обратного захвата вызывают побочные эффекты у грызунов женского пола при наличии вируса Содоку в крови самцов, находящихся рядом. Побочные эффекты выражались в повышенном внимании грызунов к задачам, связанным с размножением. Самки мышей схватывали на лету всё, что от них требовалось, активно сотрудничали между собой, рисковали жизнью ради выполнения задания.

В уникальном эксперименте клетка с мышами соединялась с кормушкой трубкой, заполненной водой. Чтобы добраться до еды самке необходимо проплыть под водой пять метров, взять кусочек сыра и вернуться назад. Уникальность эксперимента заключалась в том, что самки с введённым ингибитором приносили сыр сначала самцу с Содоку, затем себе и никогда не приносили еду здоровому самцу. Самцы сидели в замкнутых ячейках, решёткой примыкающих к основной клетке, и потому не имели возможности сплавать за сыром.

Иван Фёдорович усложнил задачу: добавил электрические разряды, удлинил трубку с водой. Поведение мышей не поддавалось логике. В отличии от своих беспечных подруг, самки с ингибитором бросались на электрическую решётку раз за разом, теряя сознание, возвращаясь к жизни только для того, чтобы вновь испытать боль или даже погибнуть, захлебнувшись в воде. Они не испытывали голод, не подвергались внешней опасности, ими двигало единственное желание: выглядеть привлекательными в глазах Содоку-самца, чтобы в итоге спариться с ним — к такому выводу пришёл Купревич с коллегой после длительных наблюдений.

Иван Фёдорович подробно описал результаты экспериментов, предположил природу связи ингибиторов в крови самки с вирусом Содоку в крови самца, предложил дальнейший план исследований и отослал отчёт директору НИИ. Тот редко появлялся на рабочем месте ввиду постоянной занятости в Министерстве.

Отчёт отослали в пятницу. В понедельник лабораторию экспериментальной вирусологии НИИ микробиологии Беларуси закрыли по причине отсутствия денег в бюджете страны.

Шёл 1995 год. Купревич с напарником и послушными мышками оказались на улице без средств к существованию.

***

Такси привезло нас в частный сектор. Дом Купревича представлял собой элитный коттедж, ограждённый от любопытных глаз высокой неприступной стеной.

— Деньги за проезд возьмёшь у мужа, — бросил Иван Фёдорович водительнице, выходя из машины.

— Я не замужем, — заартачилась та.

— Тогда выйди замуж! — бородач развернулся, заглянул деловито в окно. — Женщина ты симпатичная. Почему до сих пор не замужем?

— Не хотят брать, — она виновато опустила глаза.

— Значит предлагай сама. Не хочет — ищи следующего, пока не согласится. Всё вас учить надо.

Мы прошли к железным воротам, такси за спиной понуро удалялось к выезду из посёлка.

Я находился в состоянии лёгкой паники. Неожиданно власть Ключника вырвалась за пределы Касты, угрожая миропорядку диктатурой Ключа. Рвение, к которым представительницы слабого пола бросались исполнять любые приказы незнакомого бородача, вызывало благоговейный трепет. Распутин мог с таким же успехом быть богом.

Меня не удивил пасущийся во дворе пони, не смутили два огромных дога, выскочившие навстречу. Я почти не обратил внимания на долговязую платиновую блондинку в ошейнике и памперсе, которая открыла нам дверь. Появились ещё две служанки топлесс, в клетчатых юбках. Они накрыли на стол, занялись кормлением собак.

Всё это время моё внимание целиком и полностью было приковано к террариуму — огромному домашнему зоопарку, разбитому на ячейки, который змейкой протянулся по коридору, ведущему к гостиной. Яркий белый свет озарял десятки искусственных ландшафтов, по которым гуляли, резвились и сношались между собой, нарушая видовую совместимость, сотни насекомых, птиц и пресмыкающихся. В одном месте, например, петух топтал черепаху, в другом лягушки атаковали ящерицу. Но больше всего мне запомнилась змея, засунувшая голову в клоаку курице.

— Зачем она это сделала? — я в изумлении таращился на сцену, напоминавшую фильм ужасов.

Иван Фёдорович нагнулся и постучал костяшкой по стеклу.

— Кто? Змея или курица? — спросил он, сдерживая детский восторг.

Я засмеялся. Я понятия не имел, кто стал инициатором анальных нежностей, приведших к эпической ветке эволюционного развития. Одно было очевидно: всё, что происходило в стеклянных стенах террариума, не имело отношения к борьбе за место под лампой. Зверюшками двигал основной инстинкт размножения. Они совокуплялись напропалую группами и поодиночке, изобретая новые немыслимые формы межвидовых отношений.

...