Как я не стал папиком

От автора. Рассказ был написан на конкурс «Мезальянс», поэтому пусть мои верные читатели не удивляются кое-каким нестыковкам и рассогласованиям. Они были сделаны намеренно с целью скрыть авторство.

Если я — лысый и толстый программист за 40, а она — молодая и красивая студентка филфака около 20, то это мезальянс или как?

Если разбавить куеву тучу странных и неприкаянных особ из блокнотика уверенной и в какой-то мере надменной персоной, да еще и с заманушным ником «Парижанка» на любимом сайте мамбоёбов, это ж на конкурс сгодится?

Если она заявляет, что не надо ее водить по ресторанам и театрам в процессе охмуряжа, а выдать ее долю расходов наличкой, она проститутка или содержанка?

Интересно же побыть олигархом, ёптыть! Где мои желтые ботинки? Согласился.

Договорились о месте и времени. Встретил. Посадил в машину. Повез Парижанку в «нумера». На Елисейских полях, ага. Заштатного городка Эмск Затулузского департамента. Смешная такая девчонка, рыжая, конопатая, в джинсах и курточке, обвязанном зеленым шарфиком под цвет глаз. Говорливая и нестестнительная, к слову. Еще вопрос, кто кого и в который раз охмуряет.

В комнате поболтали чуток. Ну как обычно, сами понимаете, сверстники тупые и неумелые, зато обожает пожилых профессоров. Они умные и опытные. Спасибо, дорогая, я тебя тоже люблю!

Взгромоздилась ко мне на колени. Подставила губы. Подставила шею. Побудила расстегнуть блузку. Лифчик сняла сама. Для комплекции худенькой девчонки-озорницы — титьки здоровенные. Третий размер, не меньше. Большие, белые, тугие, манящие. Сосу, целую, покусываю. Парижанка постанывает и млеет. Или играет? А не пох ли? Мне нравится, и точка!

Слезает с колен, встает передо мной, начинает медленно-медленно расстегивать пуговицы на джинсах. Давай быстрей, не на стриптизе! Не утерпел, сам расстегнул и стянул! ВАУ!!! Под джинсами трусиков нет. Сюрприз, однако!

— Трахни меня! — шепчет Парижанка, увлекая меня в сторону траходрома.
— Трахну! — подтверждаю я, спешно разоблачаясь от своей одежды. И подставляю хуй под нос, — но сперва минет, силь ву пле!

Как ни странно, но Парижанка от секса по-французски не в восторге. Сосет, конечно, куда она денется? Но всем своим видом и поведением дает знать, что это так, баловство, а не ебля. Несколько раз порывается покончить с увертюрой и перейти к основному блюду, но я не тороплюсь, и вставляю ей в пизду, только когда основательно набухший и увлажненный член сам просит сменить дырку.

Ебля классикой. Ебля амазонкой. Ебля раком. Парижанка непритворно кайфует, но в вербальных проявлениях временами переигрывает. Будь на моем месте «вьюноша бледный со взором горящим», небось подумал бы, что она под ним уже обкончалась и возомнил бы себя венцом творения. Хотя, думаю, что под ним она как раз проявила бы себя жительницей Лондона времен королевы Виктории. А так, понятно, что ей до оргазма как до луны раком. Мне поближе. Как примерно до Берлина.

Отдыхаем. Болтаем о том, о сем. Пьем водичку, сладостями закусываем. «Не вынесла душа поэта» совсем без ничего пойти на интимное свидание. Я курю, она меня критикует за вредные привычки и нездоровый образ жизни. Намекает косвенно, что возьмется за меня всерьез, дай только время! Хорошая у нас молодежь в Эмском университете, зачет ректору!

Снова взбирается ко мне на колени Парижанка, ластится как кошечка, чуть ли не мурлычет. Целуя взасос, играясь языками, одной рукой обнимая за плечи, чтобы не свалилась на пол, другой рукой я ласкаю ее между ног. Вагина мокрая, клитор крупный, девушка явно заведена. Не понимаю, почему бы благородной донье не кончить? Но как? «Где же у нее кнопка, Урри?». А не в попе ли случайно? Нет, не в попе. Она недовольно виляет задом, убираясь с моего пальца, и умудряется, не разрывая поцелуя, пробормотать «не надо, туда не надо».

Ах вот как надо было? Ухватив ее поудобней и пропустив опорную руку ей под мышку, я взялся за сосок, стал потягивать и покручивать. И почти сразу почувствовал, как поменялась реакция, ее тело словно зажило своей жизнью, поясница заходила ходуном, губы стали стремиться высосать всего и побольше. Парижанка обильно потекла, еще несколько раз вжалась лобком мне в руку и наконец, тягучие учащающиеся стоны привели к закономерному вскрику, и — затиханию-замиранию в моих объятиях. Луна ближе Берлина оказалась? Ну а что такого, луну мы видим, а Берлин-то нет.

Эх, молодежь-молодежь! Совсем обленилась после оргазма Парижанка. Ебля меж сисек, ебля в рот, ебля в пизду, лежит себе спокойненько, глазки прикрыла, ты мол трудись, а я отдохну немного. Разве что ебле в жопу воспротивилась. И ближе к концу встрепенулась:
— Можешь в меня кончать, если хочешь. Я предохраняюсь.
— Нет, я лучше в рот. Ну-ка, открой!

И члену по кайфу кончить в ротик, и на душе спокойней — кто знает, насколько ее защита надежна.

Тут опять пришлось посетовать мысленно на неопытность подрастающего поколения. Никаких высасываний и смакований спермы, излюбленной дряхлыми дедами. Еле дождавшись конца брызгов, Парижанка, вновь обретя проворность, побежала в ванную комнату плеваться и негодовать (мысленно, мысленно) на извращенность папиков.

...