Как я стала сукой. Часть 1

За три дня до...

Я сидела в ОК и переписывалась с очередным озабоченным.

«а муж твой дрочит?

да

с тобой или сам?

и так и так.

сколько ему лет?

50

а ты хотела бы посмотреть как я дрочу?

я видела, как дрочат.

где видела?

Дома.

а кроме мужа видела ещё где то?

Видела.

где и у кого?

дома. у сына.

сын дрочил?

Да.

так ты подглянула или в открытую смотрела?

не в открытую.

он при тебе дрочил и кончал?

да. но я якобы спала.

а он возле тебя лежал?

нет. Стоял. рядом.

так он не знал что ты видеш?

не знал.

он на тебя дрочил?

Да.

а ты голенькая лежала?

Почти.

без трусиков?

я сплю без белья.

и ножки были расставлены?

Нет.

а куда он кончал?

мне на лицо.

ты и после того как он тебе на лицо кончил тоже вида не подала?

не подала.

сколько лет сыну?

большой уже.

сейчас на мониторе твоя фотка я прям сейчас на монитор на твою фотку кончу... ты не против?

не против...»

Разумеется, я врала, нет у меня ни мужа, ни сына, ава там не моя, да и сплю я в пижаме. Когда призовет меня Всезнающий к ответу, мол, какого хуя, дщерь моя, по ушам бедному дрочеру ездила, отмазка у меня будет одна, но шикардос, а не отмазка: «Я писала ему лишь то, что он хотел прочитать».

— Эля, — услышала я и повернулась на голос.

На пороге моей комнаты неуверенно топтался папа.

Джек лежал у моих ног, вылизывая своё богатство. Богатство было красноречивым, сиречь, красным и речивым, ну большим то есть. Похоже, у него, при приближении ко мне, срабатывал рефлекс Павлова. Ну, окей, окей, не у него самого, а у его гениталий. Не удивлюсь, если выяснится, что вездесущие английские ученые доказали, что кобели, так же как и мужики, способны думать только хуем. Впрочем, Джек меня не донимал. Он лишь лежал, лизал и печально смотрел мне в глаза.

— Он что, опять?! — перешёл на фальцет родитель, указывая пальцем на елду Джека.

— Папа, это же не человек, это собака. «Хорошо быть кошкой, хорошо собакою...», помнишь?

— Да ладно! — папа перестал юзать фальцет, но интонациями стал походить на одну известную телеведущую.

— Успокойся, пожалуйста, слово «мораль» им не знакомо.

— В отличие от гомо сапиенс, — папа назидательно поднял вверх указательный палец.

Я посмотрела в направлении его пальца, вздохнула:

— Такое впечатление, что человек разумный способен жить только на потолке... ну, или этажом выше, — и, встав из-за стола, подошла к отцу.

На мне был лишь лёгкий короткий топ, едва прикрывающий грудь (троечка, но честная), и стринги из разряда «мечта пожилого фетишиста». Соски торчали, как антенны, которыми я пыталась запеленговать либидо своего родителя. Или что там антеннами делают? Папа, догадавшись, что его пеленгуют, выскочил из комнаты, я подошла к Джеку и, спросив:

— Так что там у нас с моралью? — взялась рукой за его хуй.

Пёс благодарно лизнул меня в лицо, и я поняла, что с моралью у нас никак — ни у него, ни у меня.