Когда любовь должна умереть

I'm wearing my heart like a crown pretending that you're still around.

Сегодня какой-то особенно тяжелый день. Все утро на небе ходили тучи, а когда я вышел из электропоезда, нас всех накрыл такой сильный ливень, что в метро мне пришлось выжимать края своих брюк. Пока я это делал, белоснежная рубашка, от дождя слегка ставшая серой, порвалась по шву, и теперь мне придется постараться, чтобы загладить этот просчет перед Катрин. Когда твой начальник — женщина, у вас есть два пути.

Первый путь — путь стыда. Это когда вы становитесь её сексуальным рабом и исполняете все желания, взамен вам прощаются все прегрешения перед начальством. Некоторые прибегают к такой тактике, но у меня закалка старой школы, поэтому мне проще послать кого-то в задницу, чем опускаться на колени перед двумя достаточно жирными ляжками в чулках.

Второй путь — путь силы. Показываешь, что весь из себя независимый, и что таких работ можешь найти еще с десяток. Тут, конечно, подвох в том, где вы конкретно работаете. Если в фирме с каким-нибудь идиотским названием наподобие «СтройИнвест», или «ПауэрБилдинг», то можешь и повыпендриваться, а если тебя взяла под свое крыло корпорация...

Короче, большинство предпочитают просунуть голову между ног и существовать с таким вот незаурядным головным убором. По крайней мере, у нас в компании.

Что насчет меня? Пожалуй, я успею переодеться, прежде чем загорится красная лампочка в её глазах. Катрин Фокс — баба с характером, но, как и любая баба, имеет свои слабости. В частности, влюблена в меня. Бывает и такое. Хотя, как опять же ведет себя каждая вторая, не показывает этого и напротив — старается демонстрировать обратное. Глупенькая, думает, может провести меня.

В метро довольно душно, плюс нехило раскачивается вагон. Вроде идет вертикально, а в какой-то момент будто оказываешься на доске в открытом океане. Двери открываются, выходит добрая половина, и вот я уже уселся и смотрю в окно, откуда на меня смотрит черная безысходность подземных путей.
В какой-то момент мне кажется, что там, в темноте, кто-то смотрит на меня. Опять! Нет, только не сейчас! Нет, нет! Пожалуйста! Так, где мои таблетки...
***
Мне стало легче, после того как я проглотил половину продолговатой белой капсулы. Думаю, до конца дня отпустило, а потом все-таки стоит наведаться к моему врачу, доктору Кинусу. Он рассчитывал, что я дольше смогу бороться с процессами, которые происходят у меня в мозге, но пока это получается у меня с превеликим трудом. Куда бы я ни пошел — вижу Её. Периодически мне становится легче, иногда два дня свободы, а то и больше, но в магазине, в метро или даже дома — Она меня настигнет, безвозвратно, внезапно. И, если не отвести взгляд, не попытаться бороться с Ней, через какое-то время жуткие головные боли заставят меня скрючиться на полу, а глаза мои будут неотвратно следить за Ней.

Пока я отвлекся. Через две станции моя остановка, площадь Кибернетиков. Памятник технологиям, памятник нескончаемым удовольствиям. Стоила ли человечность подобных лишений? Спорный вопрос.

Я смотрю на время — половина девятого, успеваю приехать пораньше. Это отличная новость для меня, не придется слушать нытье Катрин. Смотрю вправо — два старых хрена что-то горячо обсуждают, иногда искоса бросая взгляды в мою сторону. Смотрю влево — брюнетка стоит на коленях, погружая в свой рот головку члена довольно полноватого блондина. Правой рукой она аккуратно оттягивает его крайнюю плоть — откровенно говоря, я мог бы подумать, что у него фимоз — а правой гладит розоватую плоть, работая губами у самого основания. Интересно, когда она сегодня вставала с утра на работу, она сразу решила покрасить их в подобный вызывающий алый цвет? В любом случае, она выглядит достаточно сносно. Длинные темные волосы падают на худенькие остроугольные плечи. Мне всегда нравились девушки с хрупкими руками и нежной спиной, когда смотришь на них сзади, ощущение, что можно брать и крутить их как твоей душе угодно — и этот контраст между цивилизацией и странным животным ощущением дает дополнительные эмоции, ощущение вседозволенности, полного контроля и доминирования.

Я чувствую, что у меня встал. Бугор на брюках оттопырился до неприличия высоко, хотя — что в нашем мире осталось приличного? Я продолжаю наблюдать за ними. Блондин читает газету, его лицо достаточно спокойно, хотя на виске вздулась вена, и он немного приоткрыл рот, периодически облизывая губы. У брюнетки поднялась немного юбка. Я не вижу её трусиков, но обтянутые материей половины упругого сокровища заставляют меня встать и подойти к ней. Я снимаю ремень, расстегиваю ширинку и спускаю вниз штаны, затем настает очередь трусов. Мой обрезанный друг смотрит ровно горизонтально напротив ее щелочки, я понимаю — у нее нет шансов увернуться от меня.

Я поднимаю юбку высоко и немного оттягиваю трусики в сторону. Это против правил, и она на секунду оборачивается, но видя 18-сантиметровое достояние общественности, едва заметно кивает, одобряя мои действия. Затем она возвращается к хозяйству блондина, который уже отложил газету и прижимает её голову к своему паху. Я рукой массирую ей промежность — господи, да она же вся течет! Без лишних раздумий я вхожу это узкое мокрое пространство. У меня всегда возникало ощущение, что я в яблочном пироге. Не знаю, возможно, с людьми постарше будет ощущение, что водишь хреном по наждачке, но здесь подо мной двадцатилетняя возбужденная девушка, и вот через пять минут яйца начинают отбивать ритм. Она все меньше сосредоточена на члене блондина, все чаще подмахивает мне задом, а из ее рта, наконец, начинают доноситься приглушенные стоны.

...