Немая жертва

Летние сумерки полностью опустились. Общий шум улиц стихал, тротуары редели, небольшой подмосковный городок успокаивался, и лишь раздражающий рёв мотоциклов и грузовых машин пронзали его центральные дороги. Возле одной из таких дорог, немного отдалившись от парковой зоны, расположена центральная психиатрическая больница. Она окружена высоким решётчатым забором, который не окрашивался уже несколько лет и двадцатиметровыми пуховыми тополями, доставляющими жителям этого городка неудобства в летнее время. Серые стены самой больницы, имеющие отсыревший вид, нагоняли уныние не только на приезжих, но и на местных жителей. С западной стороны, той, которая смотрит на парковую зону, стену больницы оживляет лишь несколько светящихся прямоугольников: окна лестничных пролётов и окно кабинета Светланы Андреевны, старшей медсестры данного учреждения. Сегодня, час назад, началась её дежурная ночная смена.

Сделав обход проблемных палат, а таких было около четырёх, задерживаясь в каждой не более чем на десять минут, Светлана Андреевна уже через час, с момента начала её смены, расслабившись в своём высоком кожаном кресле, неторопливыми глотками попивала свой кофе. Наконец, длинные пальцы поставили пустую чашку на своё место, и взяли трубку стационарного телефона. Набрав короткий внутренний номер, дождавшись пока гудки сменятся басовитым голосом медбрата, произнесла:

— Журавскую приведи.

— Как обычно?

— Да.

Она положила трубку. Очевидно, что речь шла о какой-то пациентке. Видимо, понимая, что пациентку не приведут тотчас, Светлана Андреевна не торопилась её встречать. Она не спеша полистала журнал, лежащий на её столе, потом подошла к большому зеркалу на стене, осмотрела себя сверху донизу беглым взглядом, и, словно убедившись, что она та же сероглазая брюнетка со стройным худощавым телом, отправила себе же улыбку и снова села в кресло, закинув ногу на ногу. С каждой последующей минутой её вид приобретал всё более официальное выражение. Чувствовалось, что пациентку вот-вот приведут. Спустя еще пару минут за дверью послышались шоркающие шаги и некая возня, которая напоминало сопротивление. Вели Журавскую. Та сопротивлялась, но сильные руки санитара не давали никакой надежды вырваться. Журавская видела и понимала, что приближение к двери кабинета медсестры неминуемо, но, тем не менее, упиралась. Через несколько мгновений в дверь постучали. Раздался властный женский голос:

— Войдите!

— Привёл вот, — вытирая плечом каплю пота с подбородка произнёс санитар, — как вы велели!

Светлана Андреевна уже стояла справа от своего кресла. Придав своему телу ещё большую осанистость и статность, она не нарочно демонстрировала своё величие. От понимания того, что больная упиралась как могла, чтобы не попасть в этот кабинет, у Светланы Андреевны растянулись уголки рта в лёгкой заботливой улыбке. Такие улыбки обычно дарят ветеринары своим больным хорошеньким собачонкам. Осознание своей подавляющей воли в отношении этой, стоящей в дверях двадцати трёх летней девушке, обтянутой в тугую смирительную рубашку, которая потратила почти все силы своего вымотанного больничным режимом тела на то, чтобы её не забирали из палаты, волнительно щекотали нутро Светланы Андреевны. Худощавое и бледноватое лицо больной, её взгляд загнанного зверя не вызывали у медсестры никакой жалости, а наоборот, нежно ласкали её женское естество.

Лилия Журавская лежала в этой больнице уже полгода. Такую участь она себе обеспечила своим мерзким поступком. Полгода тому назад, Лилия выколола глаз своему спящему парню, которого она подозревала в измене. Будучи под следствием, а потом на суде она выкрикивала какие-то сектантские реплики, обещала, что вернёт глаз на своё место, и еще много чего, за что была признана невменяемой. То ли это была симуляция, то ли она на самом деле тронулась, известно не всем. Тем не менее, суд принудил её к стационарному лечению в психиатрической клинике. Контролировать процесс лечения со стороны родственников никто не мог, так как кроме её бабки по материной линии никого у неё не было. Бабка навещала её в лучшем случае раз в месяц, и, по сути, позаботиться о Журавской никто не мог. Мужской персонал больницы очень хорошо это понимал, и спустя два месяца после поступления, Журавская стала подвергаться систематическому насилию. Нрав у неё был очень не простой, поэтому санитары, их было всего два, в свои дежурные ночные смены, когда начальства не было, уводили её в подсобку или свободную палату, привязывали девушку к кровати и трахали как хотели. В общем, эта история длилась около двух месяцев, до тех пор, пока об этом, случайно, не узнала Светлана Андреевна. Держа в голове свой коварный план, по отношению к больной, она быстро собрала некий компромат на этих двух санитаров и, впоследствии, вынудила их уйти из больницы по собственному желанию. Так, умная и хитрая старшая сестра избавилась от тех, кто своими действиями мог вызвать слух в больнице, который мог бы получить широкий резонанс, и, одновременно, взяла...