Одна история в Олениче. Часть II-1.Воля отца

— Прости меня, Яр за то, что злился на тебя. Я не имел на это никакого права... , — мне и впрямь было отчаянно стыдно, — я знаю, что как ты поступил со своим наследным леном. Я горжусь тобой!

Яр обнял меня одной рукой, взъерошил волосы на моей голове:

— Спасибо, брат... , Но, кажется, ты кое-чего не уразумел. Видишь ли, — то, что я помог отцу, отдав свой лен за него и то, что взял мать, как женщину, — это совсем разные вещи... Они не имеют друг к другу никакого отношения, пойми! Отец сам захотел, чтобы мать легла и с тобой и со мной, Кир! Он сам мне это сказа на Заставе..

— Отец? Но зачем ему это? Я думал, что мама отдалась тебе, — она сама так сказала!, — потому, что ты помог отцу! А у них теперь нет денег ни на твою женитьбу, ни на женщину для тебя!!

Яр снов расхохотался:

— Поверь мне, нет! Она ошибается! Тем паче, что в походе наша дружина взяла на щит куманскую вежу, — и добычу мы взяли знатную. Тот кинжал, что я подарил тебе, — коли продашь его, — тебе на полный доспех и знатный меч хвати, брат...

Я ничего уже не разумел. А как тут что-то можно уяснить?

— Видишь ли нас у отца всего двое, — вымолвил Яр, — понимаешь, как мужчина в постели он может всё с женщиной, а вот зачать сына или дочь уже нет... Отец сам рассказал мне. Когда-то в бою с ватажниками на Днепре получил древком копья между ног. И, такое бывает вот... , — вздохнул Яр, — в бою всякое может случиться... — мне на это оставалось только согласно кивнуть головой, — а закон Оленича суров, брат... Только те старики получают из казны Оленича кормление, кто дал Оленичу трёх сыновей. И дело тут не только в обеспеченной спокойной старости, брат... Наказание Старейшин отец искупит, а там со временем, — кто знает, — он станет сотником, а там глядишь, и Старейшиной. Ведь среди воинов он имеет большое уважение. Но это невозможно, если он не даст Оленичу трёх сыновей... Это закон.

— Он хочет, чтобы мы сделали матери ребёнка?, — я был несказанно поражён.

Яр усмехнулся:

— Вообще-то, когда я разговаривал с ним, он думал, что мать уже тяжела. И отцом его внука от его жены будешь ты. Он ведь долго ждал. Ждал, когда мы подрастём. Не хотел отдавать мать в чужие руки, — для этого отец слишком ревнив. Хотя, законы Оленича допускают и это, лишь бы отцом был оленич. Но отец хочет, чтобы все думали, что этот ребёнок его. Меня он тоже просил не жениться до его возвращения и... , — он кашлянул, — и помочь тебе, скажем так, если мать окажется ещё не беременной..

Яр тихо выругался по — иноземному, потом сказал:

— Отец, с нас шкуру спустит, если к его приезду мать не будет тяжела... И ей самой достанется по самое не могу..

Мои мысли были в полном смятении. Оказывается, я давно мог иметь в своей постели роскошное и красивое тело матери. Но... Эта мысль возбудила во мне невероятное возбуждение.

Но пришли ещё злость и обида... Почему? Почему, тогда мать не легла со мной? Почему не отдалась мне? Или я совсем не люб ей?

— Мама!, — громко прикрикнул Яр, чтобы мать его услышала¸ — а ну-ка, ступай сюда!

Когда мать неслышной лебедью вплыла в мою опочивальню, даже в темноте, было видно как горят румянцем её щёки. Её голова была понуро опущена. Она уже успела переодеться, на ней была новая узкая белоснежная рубаха до пят, выгодно очертавшая её стройный стан.

Я также не смел поднять на неё глаз.

— А, ну мать, объясни-ка мне... — грозно вымолвил Яр, — отца не во что не поставила? Али Кир тебе не люб?

У меня затаило дыхание. Мать молчала.

— Ну!, — грозно прикрикнул Яр.

— Люб... Люб, Кирушка... , — тихо-тихо молвила мать, — не решилась я, сынки. Тяжела эта ноша бывает. Быть матерью, а после лечь с ним в постель, как с мужчиной... Кабы отец то и Киру наказание дал такое же... Не решилась, я... Да, и думала, что не люба я, Киру... Как наложница..

Она не говорила, а всхлипывала. Яр крякнул, покачал головой. И вдруг, рывком, откинул с меня мои портки. Я и ахнуть не успел, как взору матери представилось моя возбуждённая налившаяся башня. Красный, словно, рак я искоса покосился на мать. В темноте я только видел, как широко распахнулись её глаза.

— Чего стоишь, глупая баба?, — пробурчал Яр, — не видишь, как родной сыночек любит тебя?, — он усмехнулся, — давай, скидывай рубашонку-то, да иди и приголубь, да приласкай сына... Мужчиной уж стал..

Продолжение следует..