Преодолевая стыд и похоть (1часть)

В него я просто безумно влюбился, так что не мог себя без него представить. Он к нам пришел в школу учителем рисования, я сразу его приметил. Таких мужчин, а быстрее парней я еще не видел, а, может, был еще мал, чтобы их замечать. Моя зрелость уже проявлялась во всю, и это было заметно по моим телесным изменениям. Я часто посматривал на себя в зеркало.

Мне всего-то пятнадцать лет, возраст, который волнует всех от мала до велика. Для нас столько существует запретов, чтобы мы не превратились в Ромео и Джульет. Как быть нам таким, которые раньше других созрел? Уже в 4 классе заболел так называемым половым увлечением, и у меня появилась первая настоящая сперма. До этого я дрочил лет этак с шести: было очень приятно, баловался с девчонками, часто играли в доктора, здесь-то и происходили познания себя и своих сверстников. Мне нравились писуны моих друзей, и они немногим отличались от моего достоинства. Так
начинались мои похотливые похождения ученика, фото которого достойно находилось на Доске Почета школы.

Мой рост в то время был больше среднего - под 175см, и мне нравилось моё телосложение. Мой дружок (писун) уже достигал размера 16-и сантиметров, в обхвате около 4-х сантиметров, я его мог обхватить полностью, но привык и дрочил его кончиками пальцев. Я не хотел его брать в кулак, как делают большинство пацанов, нравилось дрочить только основными пальчиками - большим и указательным. Я ими чувствую каждый миллиметр своего писуна, а уж, когда начинается семяизвержение, пальцы работают с такой отдачей, что выстрел спермы получается такой далёкий, что даже не догадываюсь, насколько она в этот раз улетит. Очень нежно водил по крайней плоти и стягивая её только с залупки, и этого мне хватало, чтобы раздрочить его до последней стадии эрекции, это самое моё эрогенное место.

Мне всегда было так интересно наблюдать за таким перевоплощением моего красивого дружка. Кулаком сдавливать его никогда не хотел, только при мысли, что это будет ему удавкой, не позволяли так мастурбировать. При моей хорошей сексуальной фантазии я водил пальчиками туда-сюда, и только возле залупы, надвигая и стягивая с неё крайнюю плоть; где отделяется головка от ствола, - моё самое возбудимое эрогенное место. Минуты наслаждений уносили меня в мир прекрасных созерцаний. Он, возможно, ничем не отличался от других своих собратьев, но всё ж таки, отличия были, и это я стал замечать в бане, когда по субботам народ устремлялся в общественную баню при фабрике.

Сначала стеснялся, казалось, что заметят мой небольшой орган, но оказалось, что он ничем не отличался от остальных. Я поначалу прикрывал его от других глаз ладонью или шайкой, но потом бросил такую «гнусную» привычку и даже стал его больше демонстрировать, чем прятать. Вуайеристом себя не считаю, но мне всегда нравились хуйки ребят, и тем более у тех, которые уже дрочат, и это сразу было заметно, могу смотреть на них долго и представлять, как он это делают. Если сверстник находился рядом, то я даже чувствовал его запах при раздевании. Но писун не спрячешь, и когда он оголял давно не мытую залупку, то он усиливался и, даже, видел белый налет. У меня такое тоже было и появлялось такая творожистая масса, и называли её смегмой. Мальчишки об этом многие знают, но мне она нравилась тем, что при дрочке у меня была самый сильный оргазм из-за воспаления головки (залупы).

У стеснительных, что прячут его в своих тесных одеждах, мне кажется, его «дружок» становится не привлекательным. Пожилые мужики меня не интересуют вообще никак, все их морщинистые, худощавые или толстые тела кажутся мне, как старые корявые деревья в лесу или парках, которые того и смотри от порыва ветра упадут их ветки. Страшусь сам постареть и быть таким, но жизнь не изменишь, и меня когда-то такое настигнет, и будут такие же молодые ребята, которые так же станут рассуждать, смотря на меня. Нравится, когда у кого-то из пацанов напрягается хуек и заметно, что он постарается снять с него напряжение. Это умеют делать все, кто может и не лишен сексуальности. Можно разные описывать эротические нюансы моего пребывания в мужской бане, но боюсь, что не хватит времени.

Мой красавчик (писун) возбуждался от приятных чувств, в рассказах, в которых было много завораживающих в сексуальном плане моментов. Рано стал читать литературу, которая во мне будила сексуальность, и я в процессе чтения мог мастурбировать.

Мама у меня тоже была сообразительная, и в пору моего взросления в библиотеке брала любовные романы; это были в большинстве повести французских и других зарубежных писателей, где эротизм угадывался очень отчетливо. Это просто была моя стихия, и мои шаловливые пальчики за чтением таких сюжетов, уже игрались с моим возбужденным дружком. Чем захватывающим была повесть, тем активнее работали пальцы. Книга затем на время отбрасывалась в сторону, и я смотрел, как мой дружок начинал преображаться, и под впечатлением моих эротических фантазий светился каким-то особым блеском. Я обязательно старался посмотреть на своего дружка: самый приятный и впечатлительный вид для меня, в этот момент и происходят самые приятные преобразования. Поначалу не придавал этому значения, но такая нарастающая стадия возбуждения стала для меня постоянной забавой, а если еще на залупке показывалась смазка, то был вообще предел моего наслаждения.
...