Романтика похоти. Т.3 гл. 3 ч. 1 — миссис Дейл, мать Гарри

я, открывая ей свои объятия и любовно целуя её. — Почувствуйте же, сколь туга она, и скажите мне сразу же, как мне ослабить её.

— Ладно, моё дорогое дитя, мы, женщины, сотворены, чтобы сбивать чопорность, подобную этой; мы обладаем ножнами, чтобы вставить туда её, и там она постепенно смягчается.

— О! где — где? дражайшая мама, скажите же мне!

Она берёт мою руку и кладёт к себе на влагалище, уже довольно влажное от возбуждения, в коем она пребывает.

— Там, нащупайте-ка их. Разве вы не находите отверстия?

— О, да! Но как я вставлю туда?... Разве это не причинит вам боли?

— Может, ибо это вещь у вас чересчур уж огромная. Однако, попробуем. Я покажу.

Она переворачивается на спину, раздвигает ноги и велит:

— Залезайте ...

эту команду, она продолжает давать мне указания:

— Может быть, тебе покажется, что так дальше, но на самом-то деле, всё равно.

После того, как всё это — вплоть до бёдер и ягодиц — подвергается осмотру, она говорит:

— Можешь потрогать щёки моего зада... Что-то я не слышу похвал.

— Они просто роскошны!

— Значит, ты восхищён? Что ж, эта похвала очень возбуждает. Кстати, называются они ягодицами.

Конечно я громко восхищаюсь не только их размерами и чистотой, но также и красивыми вьющимися шёлковыми петлями, которые сбегают между ними и накрывают розовое, очаровательно сморщившееся заднепроходное отверстие и поднимаются выше по прилегающей части спины. И всё это трогаю руками.

— Что ж, пожалуй, ты достаточно возбудил меня, — объявляет она. — Теперь, прошу тебя, наклонись вперёд и, просунув под меня руки, возьми в ладони моих малышей

— Чего-чего?

— Так мы, женщины, называем выступы на нашей груди, соски.

— Соски?

— Да, потому что младенцы сосут из них материнское молоко. Разве тебе никогда не приходилось видеть вымя у коровы?

— Приходилось. Но я не соотносил это с женской грудью.

— А теперь вот соотноси. Неплохо бы их помять, помять и погладить... Вот так!

— Приятно?

— Ещё как! Но чтобы должным образом возбудить меня, одну руку отними и поиграй ею с клитором.

Я делаю всё это более-менее сносно, но с нарочитой неловкостью.

— Вот так?

— Так, так, — одобряет она. — Вскоре ты достигнешь совершенства.

И мы опять гоним два круга, прежде чем она падает вперёд, а я, поскольку не вышел из неё, вынужден последовать за нею. Правда, потом мы разделяемся, и, повернувшись на бок, но всё ещё переплетённые, впадаем в глубокую дремоту, из которой нас пробуждает дневной свет. Миссис Дейл выпрыгивает из кровати и вытаскивает оттуда меня.

— Боюсь, что мы уже здорово проспали. А ведь меня ждут дела по дому и хозяйству.

Я же пытаюсь с трудом убедить её уменьшить ещё раз твёрдость, которая снова схватила меня:

— Видите? Потрогайте меня!

— Нет, мой дорогой мальчик, нам нельзя терять благоразумия, моя племянница, возможно, проснулась и встревожена моим отсутствием. Вдруг она поднимется, чтобы поискать меня? Так что до свидания, мой любимый! Вздремни ещё.

Она нежно обнимает меня, но не позволяет мне взять над ней верх и пойти далее, хотя и обещает:

— Я поищу возможность в течение дня, а уж в следующую ночь дам тебе столько, сколько тебе будет угодно.

И оставляет меня, а я раздумываю над удачным шансом, который кинул в мои объятия столь желательную и прекрасную женщину, ну и также поздравляю себя с хитростью, позволившей мне полностью убедить её в том, что она стала моей первой наставницей в искусстве любви, — обстоятельство, неизменно дорого стоящее, если иметь в виду пылкое воображения милого пола. И снова засыпаю, задаваясь вопросом, что тем временем Гарри сумел сделать со своей кузиной?

Поднимаюсь я ради удовлетворения естественных потребностей. И не успеваю это сделать, как входит миссис Дейл.

— Я уже несколько раз заглядывала к тебе, но ты сладко спал, — заявляет она.

— Почему же вы не разбудили меня?

— Разве может себе позволить твоя дорогая мама потревожить тебя?

Мне хватает минуты, от силы две, чтобы устремиться к ней, нежно обнять её, запереть (на задвижку) дверь, и заставить её, не совсем против её желания, подойти к кровати и просить её лечь на живот с краю и завернуть свои юбки.

Сам я становлюсь на колени и сзади гамаюширую ей влагалище, пока она не просит меня:

— Поднимись и выеби меня!

— Что-что?

— То, что делал уже ночью. Неужели не хочешь снова ослабить твёрдость своей вещи? Вон она какая! Ничего себе, затычка! Только смочи её своей слюной. У тебя её во рту, я чувствую, полно.

Я выполняю эту просьбу и направляю свой хуй в её влагалище, и ввожу настолько, насколько позволяют её ягодицы. Должным образом поместив свой дрекол в ножны, я делаю паузу. На мгновение, чтобы погладить и похвалить её прелести:

—...