Романтика похоти. Т.3 гл. 3 ч. 1 — миссис Дейл, мать Гарри

погладить и похвалить её прелести:

— Как же красивы эти полушария!

— Какие полушария? Ты имеешь в виду ягодицы? Уже забыл, чему я тебя учила?

— Вовсе нет!

— А вот про пузыри запамятовал!

— Про какие пузыри?

— Ну соски, пузыри — это одно и то же.

— Никак нет, и про клитор помню!

Наклоняясь, я одной рукой впиваюсь в её пузыри, а другой тру-тру ей клитор. Изголодавшийся благодаря длительному отдыху и освежающему сну, я быстро проскакиваю первый круг, но не более быстро чем похотливая природа моей дорогой мамы, которая присоединяется ко мне в обильной разгрузке с восторженно радостными восклицаниями и восхитительнейшими внутренними надавлениями.

Да, делаю вывод я, в любовных сражениях она прекрасный и опытнейший боец, достойный сравнения с моей великолепной тётей и любимой мисс Френкленд. Её изящные внутренние засоски почти не дают моему насладившемуся вроде бы хую расслабиться, и через минуту-другую, я возобновляю свои движения.

— Ты опять? — пытается вырваться она, приходя в чувства.

Но прежде чем она сознаёт, где она и что с ней, я преуспеваю в разжигании её горячей и похотливой природы, и она становится столь же жаждущей проскакать ещё один круг, как и я.

Этот естественно оказывается более длинным, чем первый. На сей раз я не наклонён, а нахожусь вертикально на своих коленях, с предельным наслаждением наблюдая за необычно активной резвостью её чресл и изящно извивающейся задницы. И громко нахваливаю её:

— Какие восхитительные манёвры!

И максимально вторю им, пока, предельно возбуждая нас, наши движения не убыстряются и не становятся неистовыми. Я наклоняюсь во второй раз над ней и тру-тру ей клитор. И заключительный кризис схватывает нас с такой радостной мукой, что я почти без чувств сваливаюсь ей на спину. Какое-то короткое время мы лежим, забыв обо всём, пока миссис Дейл не напоминает:

— Есть риск, есть опасность, что нас раскроют. Прошу тебя: вынь и позволь мне уйти отсюда.

Она приподнимается, оборачивается и бросается в мои объятия, в длительном любовном поцелуе приклеив свои губы к моим. После чего, наклонившись, дарит восхитительный поцелуй моему теперь висячему дреколу, поигрывая языком вокруг рта уретры и даже в нём самом. Это настолько сладостно, что восхищенный член немедленно свидетельствует, как он оценивает удовольствия, вскочив с полного размаха.

Шлёпнув по нему, мама говорит:

— Он был самым очаровательным и восхитительным мальчиком, который не знал, как вести себя.

Снова поцеловав меня, она убегает прочь, причём с явным сожалением. Открыв дверь и обернувшись, она говорит:

— Мой сын был столь же ленив, как и ты. Завтрак ждёт вас обоих.

Я быстро заканчиваю свой туалет и нахожу их всех за столом для завтрака. Эллен сильно краснеет, когда видит меня. Переглянувшись с Гарри, я убеждаюсь, что он преуспел и что Эллен знает, чем она обязана мне. Вот почему, значит, она и заалела, увидев меня. Я улыбаюсь и киваю ей понимающе, а поскольку она заметила пытливые взгляды, коими мы с Гарри обменялись, то и не берёт в голову о чём-либо беспокоиться. Мама, конечно, ничего не ведает о том, что произошло в её постели, пока она была со мной, и всю компанию уделяет своим нежным вниманием, не скрывая в то же время особо подчёркнутого внимания ко мне.

Наш завтрак заканчивается поздно, так что нам следовало поторопиться в церковь. Мама везёт Эллен в маленьком фаэтоне, запряжённом пони, в то время как Гарри и я выбираем короткую дорогу через поля.