Страсти по шевелюре

Страсти по шевелюре

Бывают волосы — памятники природы. Их надо охранять, вносить в Красную Книгу и приставлять к ним специальных егерей.

Вот таким егерем я самоназначился для охраны шевелюры собственной супруги. Ее волосы описать трудно — их нужно видеть. А лучше — теребить, щупать, зарываться, нырять в них, вдыхать их аромат, фотографировать их при дневном, вечернем, лунном свете и влюбленно гладить (когда ничего другого не остается).

Цвет их меняется в зависимости от освещения, прически и — я подозревал — настроения их хозяйки. За один день Даша может побывать брюнеткой, шатенкой, блондинкой и рыжей; брюнеткой — в тени или в воде, орехово-бронзовой шатенкой — в облачную погоду, золотисто-рыжей — в ясную, блондинкой — против яркого, сверкающего солнышка, которое будто опоясывает огненными язычками ее голову, принимая Дашку в свои сестры.

Они кудрявые, и этим ничего не сказано. Они ТАКИЕ кудрявые — невозможно поверить в то, что каждый волос этого веселого сверкающего вихря можно (в теории) натянуть прямой стрункой; кажется, что они растут, как буйные степные вьюнки — сразу отовсюду.

Ее кудри — именно такие, какие рисуют на пошлых картинках, изображающих небывалых красавиц на ложе страсти, — про такие принято думать, что их не бывает. Длинные, до лопаток, насыщенно-бронзовые с медным отливом, мягкие-мягкие, как шелк или батист, густые-густые — кожу на головке попробуй разгляди, — и невообразимо кудрявые. Только не по-негритянски — отдельными волосками, а по-нашему, по-бразылски — локонами.

Шевелюра — Дашкина гордость и Дашкин крест. Расчесать ее после сна — задача, каждое выполнение которой — мужественный шаг, каждое завершение — подвиг. Строго говоря, ее кудри расчесываются только мокрыми, после мытья. Потом, высыхая, они закручиваются еще больше, как и полагается всяким порядочным кудрям. Роковой круг замыкается.

... Для этого занятия нужен специальный гребешок — иначе Дашуня рискует остаться без скальпа. Конечно, такой трудовой подвиг не под силу совершать ежедневно; нерасчесанные, ее волосы выглядят, в общем, ослепительно, но с каждым днем расчесать их все труднее и труднее; логический конец такого преступного небрежения, по утверждению Дашки — большой валенок вместо головы. С волосами ее учит обращаться тетя Женя, парикмахерша и гримерша. Уроки начались с пеленок — Дашка вылезла из мамы уже кудрявой, — и продолжаются по сей день...

Как и всякое чудо, её волосы прихотливы: кроме расчесывания, они требуют и массы других жертв.

Во-первых, ей жарко. Поносите-ка барашковую шапку на голове круглый год! А особенно — летом, когда 38 в тени и плавится асфальт. Даша пытается их подвязывать, хоть как-то открывая шею спасительному ветерку, но они держатся на голове неохотно, пользуясь малейшим поводом, чтобы стечь золотистым водопадом обратно на спину, — да и голове не сладко: получить вместо одной бараньей шапки две, а то и три... Стянуть их в тугой узел ничуть не легче, чем сделать то же самое с густой клумбой.

Во-вторых, они лезут в лицо и в глаза. Когда Даша-художница рисует, она все время бессознательно откидывает локоны ото лба рукой, вымазанной в краске, и спустя какое-то время на лбу и над ним появляется небольшая радуга. Единственный выход — закреплять волосы эластичной повязкой вокруг лба, — но, опять же, жарко... Только недавно Даша нашла выход, простой, как апельсин: обруч. Правда, каждые два часа он соскальзывает под напором бунтующих кудряшек вон, но это уже не такая беда.

В-третьих, Дашины волосы велели ей проститься с прихотью носить головной убор: их так много, и они такие упругие — при всей своей мягкости, — что на Дашкину бедовую головку не налазит решительно ничего, кроме вязаных зимних шапок. И то — самых больших размеров, непропорциональных с ладной Дашиной фигуркой, — а иначе так головку сдавит — инквизиция позавидует! Дашка нашла творческий выход из положения, как всегда, и сама шьет себе шапочки. Но о кепках как таковых позабыла уже давно.

В четвертых, в пятых и так далее — в кудряшках постоянно путаются насекомые; кудряшки невозможно заплести в косичку; кудряшки страшно щекочутся; кудряшки требуют специальных дорогих шампуней, бальзамов и кондиционеров, а также регулярных визитов в салон красоты; кудряшки сплетаются в мертвые петли и цепляются за все на свете, не пропуская ни одного ремня от сумочки; кудряшки лезут на ветру в глаза, при любой прическе не позволяя разглядеть решительно ничего, — и т. д. и т. п.

Как видим, Дашино чудо, как и всякое чудо, состоит почти из одних недостатков. Собственно, достоинство у него только одно — то, что оно чудо.

***

И вот — вокруг этого чуда все время витает атмосфера, пропитанная флюидами риска и запутанной сексуальной достоевщины. Между чудом, Дашей и мной образовался треугольник сложных отношений, которые не возьмется распутать ни один психоаналитик.

Дашка, бесспорно, ценит и любит свое чудо. Но это — не спокойная любовь хозяйки к своему детищу,...