Узница (вольная история из Средних веков)

В ушах звенело, звуки перемешивались: топот копыт и ржание лошадей, треск ломающегося дерева, удары сталь о сталь, крики людей... Все превращалось в единый шум и вой. Перед глазами всё ещё стояли те жуткие сцены. Вот тяжёлая дверь слетает с петель и с диким грохотом падает на пол. Вот её уже тащат за руки по лестнице двое вооружённых мужчин в доспехах. Вот она стоит в Большом зале и видит в середине него своего отца, стоящего на коленях, смотрящего на неё стекленеющими глазами, тянущего к ней свою морщинистую тощую руку и с затруднением выдавливающего из себя одно лишь слово, захлёбываясь в собственной крови:

- Бэт... Бэт...

Горячая слеза скатилась по бледной щеке и упала на грудь, покрытую шёлком.

Все знали Беатрис Родрик как прекраснейшую девушку во всех ближайших землях. Она была полна жизни и радости, улыбка никогда не сходила с её лица, смех её повсеместно разливался утренним колокольчиком и заставлял слегка подрагивать массивные каменные стены замка её лорда-отца. Её длинные чёрные волнистые волосы ни разу, сколько она себя помнила, не были уложены, как подобало леди, а наоборот - были распущены, растрёпаны, но при всём не теряли своей прелести и игривого блеска на солнце. Карие глаза отливали лёгкой рыженой, и казалось, будто в них есть частички золотой пыльцы. Нежные щёчки горели свежим румянцем, а розовенькие губы всё время зазывно пошёптывали что-то непонятное, неслышное.

И вот теперь никто бы и поверить не решился, если бы ему сказали, что это прелестнейшее создание уже месяц заточено за семью замками, что оно потеряло навсегда всю свою весёлость и цвет. Кожа Бэт побледнела и не приобретала больше румянца; волосы потускнели, спутавшись, висели прядями, ветер больше не играл с ними; глаза покраснели и были полны слёз. Бархат, атлас, шёлк и меха, разбросанные по всей комнате, не придавали ей радости ни на полкапли, скорее, она желала искромсать всё это на мелкие кусочки, а после сжечь, бросая в камин по маленькому лоскутку.

Бэт стояла у окна, когда ключ в замке несколько раз повернулся, и тяжёлая деревянная дверь заскрипела, впуская в комнату сквозняк. Она знала, кто стоял за её спиной, потому не удостоила гостя радостью повернуться к нему лицом и встреть его взглядом.

- Надеюсь, вы хорошо сегодня спали, - произнёс мужской голос с лёгким басовым оттенком.

Девушка промолчала, всё так же смотря в окно. Лёгкий снег запорошил землю, но деревья и трава всё ещё отливали изумрудным сиянием.

- Признаться, я несколько обижен, миледи, - голос стал медленно приближаться, по полу зашуршали ленивые шаги. - Я принимаю вас в своём доме как гостью, одариваю вас дорогими нарядами и украшениями, угощаю лучшими яствами и винами... А вы смеете отказываться ото всего, проявляя тем неуважение ко мне и неблагодарность, - большие горячие руки аккуратно вцепились ей в плечи, голос перешёл почти на шёпот, - хотя знаете, что я мог поступить с вами и иначе...

Бэт вырвалась и отошла на середину комнаты, всё так же оставаясь повёрнутой спиной к своему тюремщику.

- Благодарность? - тихо произнесла она, стараясь подавить ярость и отчаяние. - За что? Вы ворвались в мой дом, словно разбойник, под покровом злодейки-ночи. Вы убили моего отца и моего жениха. Вы разрушили мою жизнь.

- Я освободил вас, - в голосе мужчины звякнула сталь. - Старика, конечно, жалко, но ему и так немного оставалось. А ваш брак... Вы ведь были против него всем сердцем, верно?..

И в этом он был прав.

Отец Беатрис сговорил её сразу же после её рождения. Она должна была стать женой Роберта Кейни. Все только ждали подходящего возраста Бэт. Семейство Кейни имело богатую родословную и не менее богатые карманы, так что, по мнению лорда Родрика, союз Бэт с отпрыском этого дома был для него довольно выгоден. Роберт уродился далеко не красавцем, все говорили, что даже его кривоногий конь выглядит куда привлекательней своего хозяина. К тому же на момент рождения Бэт ему было уже около двадцати. Бэт всё своё детство изучала своего будущего мужа: с мечом хоть и хорошо управлялся, но в остальном был неуклюж, всегда ходил с красным припухшим лицом и заплывшими глазами от постоянного перебора с выпитым вином, от него всегда страшно пасло конюшней и потом; одежда никогда не имела опрятного вида, часто была засалена и выпачкана, местами даже порвана. Несмотря на всю свою непривлекательность, Роберт не пропускал ни одной юбки. Даже в семь лет Бэт не надо было много ума, чтобы понять, что этот мужлан трахает все, что движется и имеет дыру. Когда она достигла нужного возраста и отец назначил день её свадьбы, Беатрис в порыве гнева выпалила отцу, что лучше она отдастся лорду Этону, чем выйдет за Роберта. Только сейчас Бэт осознала, что этой выпаленной неподумавши глупостью она подписала себе приговор.

Она резко повернулась лицом к мужчине и гордо проговорила:

- Гостей не запирают в башнях, словно узников. Вы, должно быть, забываете, кто я. Я не позволю обращаться с собой...