Возвращение в школу. Глава 3

Без пяти десять я уже сидел в «Вечернем» — единственном цивильном ресторане в нашем районе. Мишка Синицын вышел из глубины зала, двинулся к столику у окна, где сидел я и поприветствовал меня.

— Сколько лет, Федя, сколько зим!

Порядочно, ничего не скажешь.

— Долго, дружище, очень долго, — улыбнулся я, пожимая его крепкую руку.

Мишка Синицын был толст и неуклюж. В очках он особенно напоминал Пьера Безухова. За эти годы он существенно похудел, но конституция тела осталась прежней.

Он спросил меня:

— Как в Питере жизнь? Не скучно, невестой не обзавелся еще?

Черт бы его побрал. И без того больная тема ощущается еще больнее сегодня...

— Ты знаешь, нет. Вроде и отношения были, а все как-то не то.

Синицын прищурился:

— Яну никак забыть не можешь?

Да плевал я на эту Яну! Я понимаю наш с ней разрыв, ее нежелание и неспособность переезжать, но что в моей голове не укладывается, так это ее связь с Дудиным.

Я отвечал Мишке:

— Это все глупости. Они исчезла с моих радаров даже не тогда, когда рассталась со мной, а когда стала спать с Дудиным...

Тем более теперь, кажется, у меня появляется новое увлечение...

Удивительная штука — жизнь! Я никогда не рассматривал Юлию Борисовну как предмет вожделения, сексуальных фантазий... Сколько же смогли изменить минуты сегодня в школе... Да нет, о чем это я, ничего они не изменили! Мне просто нужно разобраться в этом, спасти ее из-под этой мразоты-Тютина.

— Ну, ты не огорчайся, — похлопал меня по плечу Мишка — ты парень видный, умный — найдешь еще себе. Кстати, что заказывать будешь?

Это было похоже на Мишку. На первом плане для него всегда нечто маргинальное, а лишь на втором месте — магистраль. Я ощутил голод.

— Ага, ага, вижу... — пролепетала официантка, когда мы сделали заказ.

— И пиво, пожалуйста.

— Запрещено, — отрезала официантка.

— Ах, чтоб эти законы... — выругался Мишка и отпустил официантку с заказом.

Некоторое время мы просто говорили о пустяках: универе, политике, футболе (который Синицын обожал, а я относился нейтрально). Я не хотел переводить тему на более пикантную. Поведать Мишке свою удивительную историю я не желал, хотя сначала такая идея была.

«Ну его, думал я, к черту. Еще растреплет всем знакомым. А мне такие проблемы не нужны. Пусть это будет мое собственное... расследование, что ли...»

Когда принесли стейки и салат, стало веселее. Мы вспомнили прошлые годы, наш выпуск. Так получилось, что речь зашла о том, как сложились судьбы наших одноклассников.

— Я вот в меде, — начал Мишка — ты в Питере на журфаке. Гринева помнишь? Он вот в театральное пошел. Я его на днях видел, уже в труппе играет. Буракова как-то раз менты загребли...

— Да ну нафиг? — деланно изумился я.

— Да-да, — он покачал головой — с тех пор я его не видел. Это года два назад было. Он тогда из армии, вроде, вернулся.

— А Дудин? — ни с того ни с сего поинтересовался я.

Черт, что это со мной, зачем о нем вспомнил...

— А Дудин, дорогой мой друг, — раскинулся на стуле Мишка — теперь банкирует.

— Правильно говорить «работает в банке» — машинально поправил я и вдруг опомнился — как в банке?!

Ах, как жизнь складывается! И не понятно, кто фаворит, кто андердог...

— А вот так, Федя, — развел руками Синицын — он экфак закончил. На год раньше. Типа семья у них с Яной, надо деньги заколачивать. Не знаю, как он поступил и как закончил, но теперь он сидит на кассах и получает весьма приличные деньги. А Яна...

— Стой, — перебил я — не хочу ничего слышать о ней.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Мишка — она на стоматолога учится. На коммерце. Родители с ней с греха пропали. Я тут ее отца видел: измученный человек. Вкалывает на заводе...

Я больше не хотел думать о своих бывших одноклассниках. Я даже хотел от школы как-то абстрагироваться. Не вспоминать ее. Но передо мной постоянно рисовался силуэт дверей, коридоров, парт, учителей. Надо ли говорить, что все это из-за Юлии Борисовны? Думаю, нет. Однако помимо смутных, но более менее приятных воспоминаний, в моей душе отчетливо проступали гнев и злоба. Виной тому Тютин, да та история. Неприятно, конечно, когда человека, который учил тебя 6 лет бесцеремонно трахают на твоих глазах.

Но это их дело. Моя задача — лишь разобраться в происходящем, возможно даже, спасти учительницу от гибели где-нибудь в подворотне от рук ревнивого мужа.

Мы с Мишкой посидели до 11 часов. Пришла пора расставаться: ему завтра нужно было на практику, а мне, в общем, предстояло заняться своей теорией. Под которой, к слову, теперь появилось нехилое основание.

Я вернулся домой. Расстелил себе постель, лег и принялся смотреть на доску. На некоторые вопросы до сих пор не было ответов, но меня это не расстраивало. По какой-то причине я ждал от завтрашнего дня, вечера в частности, какого-то чуда, хотя никакой тактики действий или особой стратегии у меня не было.

...