Встали девочки в кружок, Дед Мороз огни зажёг!

«Я бухала всю ночь водку, пиво, вино,
А потом самогон, мне уже все равно.
На опухшем лице оливье, винегрет.
Опустел кошелек. А тебя, сволочь, нет!»

Исполнитель «Масяня».

Утро, как поётся в известной патриотичной советской песне, начинается с рассвета. Новогодняя ночь закончилась и наступал этот самый рассвет. Первое января, как водится у некоторых людей — самый засушливый день в году. В этот день начинаешь понимать, что изобретателям пива надо ставить памятник при жизни и выплачивать сразу две нобелевских премии досрочно. К несчастью, в этот раз я попала в число таких ценителей пенного напитка. Тётя Ира спала за столом мордой в салат из крабовых палочек, а я пластом лежала на диване. Разлепив кое-как глаза, я обвела взглядом комнату. Телевизор был выключен. В углу переливалась светодиодной гирляндой огней новогодняя ёлка, и на её ветках вместе с игрушками повисли трусики и бюстгальтер тёти Иры. Ещё один, теперь уже Леночкин, свисал с люстры, покачиваясь на бретельке. Воняло сигаретным дымом и спёртой кислятиной. На столе творилось вообще чёрт знает что. Из огромного блюда с соусом по мексикански тонущим Титаником торчала часть моей туфли, а через весь стол протянулись мои же колготки.

Из трёх бокалов на столе стоял лишь один, и он был доверху набит окурками. Праздничная скатерть пестрела разводами от вина и шампанского, и по всему столу были раскиданы оливки с апельсиновыми корками. На полу в беспорядке валялись объедки вперемешку с осколками разбитой тарелки и наполовину обглоданными костями курицы гриль. Повеселились. Попытавшись повернуть голову, я вдруг ощутила простреливающую боль, ядовитым щупальцем впившуюся в мозг и застонала. Уй-юй-юй. А — а-а-х. Вместе со Снегурочкой встанем в хоровод! Ах какой чудесный праздник Новый Год! Ну да, Дедушка Мороз приходил вчера со Снегурочкой, и я с ним пила на лестничной клетке какую-то гадость. А затем полезла целоваться к его напарнице — этой самой Снегурочке. А он думал, что ему обломится. Ага. Губозакаточную машинку не прихватил? Как на мои ножки пялился. А как Снегурочка смешно отбивалась!

А я всё равно её поцеловала, причём прямёхонько в пухленькие губки. И языком щёчку полизала. Нахально запустив руку под полы её короткого бело-голубого маскарада, я нащупала упругую попку и впилась в неё длинными накладными ногтями. После чего Снегурочка, размахивая руками во все стороны, и размазывая на лице макияж, ломанулась наутёк вниз по лестнице, даже не попытавшись нажать на кнопку вызова лифта. Дедушка Мороз в два счёта залпом опростал чекушку с дешёвым пойлом прямо из горла, смачно крякнул и поскакал вслед за Снегурочкой, причём на его физиономии отображался полнейший конфуз. Шоумен херов. Тётя Ира наблюдала сцену моего пошлого лесбийского поведения из проёма полуоткрытой двери своей квартиры, а я напоследок хищно облизнулась, и вернулась назад в коридор. Она, кажется, всё поняла, но дверь не закрыла и никуда не отошла. Я посмотрела на неё и — чёрт возьми! На лице её читалась алчная похоть.

Всё же как-то надо подниматься. Превозмогая боль, я пошевелилась и села, спустив с дивана ноги. В голове зазвонил колокол, а язык намертво присох к нёбу. Кое-как я заставила себя встать. Покачиваясь, я направилась в кухню и вытащила из холодльника вмиг запотевшую банку пива. О-х, какая прелесть! Словно нектар, льётся холодный терпковатый пузырящийся напток и возрождает к жизни замученный за ночь разномастным алкоголем юный организм. Выпив залпом сразу всю банку, я сама удивилась тому, как легко и свободно во мне поместился такой объём пойла.

годом поздравляем, счастья, радости желаем — Дед Мороз сказал скороговоркой. Он был явно навеселе, а Снегурочка, ну просто красавица. Правда, до тёти Иры не дотягивала. Но потрахаться с ней я была бы не прочь.

— Тогда на брудершафт — предложила я и принесла недопитую бутылку шампанского.

Раз нет никого, так хоть с ними накачу. Чего-ж в одиночку то справлять.

— С тобой красавица, хоть на брудершафт, хоть на край света — сказал наспех загримированный Дед Мороз.

— Ловлю на слове, Дедушка.

— Тогда выпьем этот волшебный напиток — и он полез в свой красного цвета мешок. Долго рылся, словно свинья за трюфелями, но наконец извлёк на свет божий из недр мешка квадратную чекушку с какой-то тёмной жидкостью. Ну а я подала бокалы. И Дедушка Мороз разлил, причём себе больше всех, а Снегурочке самую малость. Мерзавец ушлый. Ладно, сейчас я вам свой спектакль устрою.

— Ну что, выпьем за новый год?

— Давай.

Снегурочка протянула бокал, ну а Дедушка Мороз — красный нос, со мной на брудершафт перекрестил руки. Хорошо, чёрт с тобой. Я глотнула обжигающую дрянь, и почувствовала, как вонючее дерьмо плюхнулось в желудок расплавленным свинцом. А дедушка потянулся ко мне своими пьяными мясистыми губищами. Подавив приступ тошноты, я ловко вывернулась, и крепко обняла не ожидавшую подвоха Снегурочку. От неожиданности она уронила бокал, и он со звоном разлетелся о бетонный пол. В её глазах отразилось неподдельное удивление, а я, дыхнув на неё перегаром дешёвой сивухи, приникла к её губам. Она попыталась вырваться и нелепо замахала руками, но мой хищный язык уже вовсю шуровал в её ротике, а рука облапала её за попку. За этой непристойной, бестактной, и, вероятно, развратной сценой наблюдала тётя Ира. По всему было видно, что ей настолько понравилось, ну прямо глаз оторвать не может.

...