Самое отвратительное бывает, когда она испражняется быстрее, чем я могу успеть проглотить. А такое случается часто. Попробуйте глотать пищу быстро, лежа на спине и ловя ее ртом. А если это к тому же не что иное, как человеческие выделения? Сейчас многие пьют мочу – в порядке уринотерапии – но сомневаюсь, чтобы их хватило на такое, что делаю я каждые два-три дня. Мне помогает преодолеть тошноту только то, что я помню: я глотаю ни чьи-нибудь выделения, а прекрасной сексапильной девушки – женщины, если хотите. Девушки, на которую оглядываются на улице, которой дарят подарки на последние (и не на последние) деньги. Девушки, чьи губы мечтает целовать каждый мужчина. И не только целовать губы, но проникать языком в ее рот, пить её слюну, вдыхать запах её тела, наконец, лизать её киску – киску, в которой её выделения смешиваются с её же мочой, в которую уже не раз входили члены других мужчин, оставляя там свою сперму. Может быть, совсем недавно (если она тебе изменяет и обманывает). Но мы же всё это терпим? Так почему бы не испробовать её мочи и ее дерьма? Это тоже частичка любимой (или, во всяком случае, желанной.) Любишь её? В таком случае люби её всю, такую, как она есть!

Эта логика, конечно, утешает, но ничего не меняет в моем положении. Понятно, что в глазах подружек Анжелы я окончательно утратил человеческое достоинство и привлекательность. Они тоже пользуются мной по-разному. Лара, например, никогда не позволяет мне лизать свой анус. По-моему, я ей стал противен давно, еще когда ухаживал за ней, водил в ресторан и дарил цветы. Наоборот, Марина никогда не упустит случая заставить меня вылизывать свою грязную задницу, помочиться мне на лицо или заставить глотать куски своего дерьма. К моему удивлению, так же поступает Алла. Раньше она относилась ко мне по-человечески, и мне вдвойне тяжелее теперь обслуживать её. Иногда она приказывает мне просто лизать свой большой зад – по десять минут или больше. Но даже ее руки я не могу поцеловать. Я навсегда потерял право быть на равных с ней или с другими красотками. Даже с Жанной, с этой грязной продажной проституткой.

Жанна остается в квартире во время отсутствия Хозяйки. В ее обязанности входит и присматривать за мной и давать мне пищу. Но с того дня, как я стал туалетным рабом, и речи быть не может о питании с общего стола. Пить мне вообще не дают – считается, что женская моча и вода из унитаза утолят мою жажду в любое время. Я все же никогда не пью прямо из унитаза – стараюсь напиться в тот момент, когда сливаю воду из бачка и она хлещет струей, под которую я подставляю ладони. Такой воде я часто предпочитаю мочу своих повелительниц. Из еды мне дают хлеб и время от времени объедки после ужина, но Жанне легче выбросить всё это в мусорное ведро, чем нести в туалет, и чаще всего она так и поступает. Их негласное мнение – питайся нашими выделениями, раз уж согласился быть туалетным рабом! Иной раз так и приходится, особенно когда Анжела уезжает либо устраивает вечеринку, и в общем шуме и пьянке они начисто забывают обо мне. Напоминать о том, чтобы мне принесли поесть – это ужасное нарушение правил, за которое меня ждет жестокое наказание. Я бы стерпел и его, но за такую дерзость меня обязательно лишают еды уже преднамеренно – на сутки или больше.

Наказывают меня редко. Во всяком случае, реже, чем тогда, когда я был накрашенной шлюхой. Чаще всего это происходит, когда у Анжелы плохое настроение. Тогда Жанна отстегивает цепь и приводит меня в комнату. Приговоров теперь нет, число ударов никто не считает. Наказывает меня почти исключительно Жанна. В глазах подруг Анжелы только она – рабыня-шлюха – может пороть такого ничтожного раба, как я, для остальных это унизительно. Жанна не садистка, но она старательна. Я для нее больше не подружка, не друг, а другой раб. Она делает со мной то, что ей приказали – вот и всё. И страпоном меня никто из девушек трахать не хочет. Им это просто надоело.

Кстати, Жанна тоже изменилась. Она теперь и слышать не хочет о том, чтобы нам снова заняться любовью. Она говорит, что надо быть просто дурой, чтобы целовать мой рот, куда регулярно срут другие женщины. Что ж, тут она права. Но ведь она не позволяет мне даже вылизать у себя! «Хочешь лизать – вот моя жопа» - говорит она равнодушным тоном. И я лижу. Может быть, Жанна будет не так жестока ко мне в следующий раз? Посмотрим…

Вот и все, что можно рассказать о моих буднях. А другого в моей жизни больше нет. Ещё в первые дни моего служения в туалете я задал вопрос – испросив милостивого разрешения своей Госпожи – могу ли я помочь ей в бизнесе. У меня ведь тоже есть какие-никакие знания, и я когда-то справлялся с делами очень успешно. Анжела даже не удостоила меня ответом. Для неё я перестал быть интеллектуальным рабом. Даже если она обанкротится окончательно, она не позволит такому презренному рабу оказать ей помощь. Это для неё слишком. Поэтому и я ни на что не претендую.

Pages: 1 2 3 4 5