Моя сестра и я

С некоторых пор, как мне исполнилось примерно двенадцать лет, мне стал нравиться собственный хуй. Ну не хуй, скорее хуек. В стоячем положении размером с палец взрослого человека. И тем не менее он мне нравился. Раньше я как-то не обращал на него особого внимания. ну есть и есть. У всех пацанов и мужиков есть. Вытащил, поссал и спрятал. Для чего еще он нужен?

С некоторых пор, когда он вставал, шукрка, ранее плотно облегающая головку, стала сдвигаться назад. Из-под нее показывалась красная головка и, чем тверже становился хуй, наливаясь кровью, тем краснее становилась она. Прикосновения к нему в это время отдавались разрядом электричества в теле и каким-то щемящим комком в горле. От этих прикосновений на конце выступала капелька прозрачной жидкости. И главная моя гордость - на лобке стали пробиваться рыжие волосы. Пока еще редкие и маленькие, но уже достаточные для гордости. Иногда ночью он стал преподносить мне сюрпризы в виде испачканных трусов.

Мне нравилось, оставаясь наедине, раздеться и любоваться своей новой игрушкой. Я мог подолгу рассматривать его, хотя что там было рассматривать? Мог подолгу гладить, натягивая шкурку на головку и вновь отпуская ее. Прикасаться, поглаживать. Я не дрочил и даже на связывал мои ночные поллюции с этим делом. Если бы хоть разок я кончил, лаская себя. Не судьба. Скорее получился обратный эффект. Хуй потерял значительную долю чувствительности и потом, во взрослой жизни,я удивлял жену и других женщин длительностью полового акта.

Дождавшись, пока младшая сестра, с которой мы делили одну комнату на двоих, засопит, привычно откинул одеяло, стянул с себя трусы и отдался любимому занятию. Увлекся и потому громом с ясного неба прозвучал голос сестры

- А ты что делаешь?

Испуганно накинув на себя одеяло, трусы натягивать времени уже не было, прошипел ей

- Ничего. Спи давай!

Она привидением, в огромной ночнушке, стекла с кровати и подошла ко мне.

- Я все видела.

- Что ты видела?

- Все. Покажи.

И она требовательно потянула с меня одеяло.

- Отстань. Ничего я тебе показывать не буду.

- Мне маму позвать?

Эта малолетка, на целый год младше меня, открыто занималась шантажом. Мысленно пожелав ей всяческих "благ", поклявшись отомстить при случае, позволил стянуть с себя одеяло. Сотворив непотребство, эта сученка залезла ко мне на кровать и склонилась над предметом моей гордости.

- Письку гладишь? А у папки больше.

- Откуда ты знаешь?

- Я видела, когда он писял. Я пошла в туалет ночью, а он там писял. Вот и видела.

- А еще что ты видела?

- У Сережки видела.

- У какого Сережки?

- У тети Груниного.

- Откуда? Он тебе показывал?

- Ирке показывал. Я тебе что расскажу!...

Эта артистка взяла паузу, дожидаясь заинтересованности слушателя и его вопросов.

- Рассказывай.

- Только ты никому. Забожись!

- Ей Бог!

- Ладно. Подвинься.

Сестра залезла ко мне под одеяло, прижалась губами к уху и принялась рассказывать. Мы укрылись почти с головой, но мои трусы так и были скомканы где-то в районе ниже ног, потому лежал я голышом.

- Мы играли в амбаре у тети Груни. Знаешь амбар?

Еще бы мне не знать место наших постоянных игр. тетка Груня была не против, только пообещала, чтоесли мы попробуем развести огонь и спалить ее строение, она нам уши, головы и руки-ноги поотрывает.

Сестра продолжала.

- А стой стороны у нее навес знаешь?

И навес я знал. Там после бани тетя Груня с подружкой принимали по пять капель.

- Вот Ирка с Сережкой там спрятались. Они думали, что их никто не видит, а мы видели.

Замолчала.

- Дальше, дальше что было?

- Ирка сняла трусы и Сережка трогал ее письку. Потом говорит: Ир, на пол шишечки! Ирка говорит, что больно будет. А он говорит: Я помажу.

- И что, что дальше?

- Можно я твою письку потрогаю?

- Зачем?

- Ну мне страшно.

- Хитрая. Прижмись и все.

- Нет, я хочу потрогать.

Было очень интересно, что же Сережка делал с Иркой и что это за пол шишечки. Да черт с ним, пусть потрогает

- Ладно, трогай. И рассказывай.

Сестра по-хозяйски взяла в руку хуй, плотно обняла его и продолжила.

- Ирка встала не четвереньки..Ой! Она растет!

- Кто растет?

- Писька твоя растет. Я взяла, а она растет.

- Дура, это она встает. У мужиков всегда так.

Я смело причислил себя к мужикам. Тепло и мягкость руки сестры сделали свое дело. Хуй откликнулся на ласку и встал.

- А трогать можно, когда встает?

- Тебе можно. Рассказывай.

Я был благодушен. Ожидание продолжения рассказа сделало меня покладистым. И была еще причина: мне вдруг очень понравилось прикосновение сестры. Это было намного приятнее, чем когда я трогал себя сам. Сестра продолжила