Каникулы Сётакон

Когда путешественники сидели в ракете, быстро удалявшейся от Содома и Египта, в иллюминаторе ярко полыхнуло и полнеба затянуло огненным озером. Потом озеро уменьшалось, пока не скрылось вовсе из глаз Андрея Андреевича, который не был суеверным и наблюдал за взрывом планеты с жалостью, жалея простых людей, которые были оболванены пропагандой о нём самом. Саша вздохнул и отправился на кухню печь сочни.

В этот день космонавты легли раньше и крепко заснули после всех межзвёздных приключений.

Саша проснулся вновь в купе поезда. Он заложил руки за голову и размышлял, что, если он путешествует во времени, то теперь он готов уже ко встрече с девушками на взморье. С другой стороны, следовало как-то изучить феномен этих лежащих временных граблей, чтобы не повторяться. «Интересно, что будет, если я не стану выходить из поезда? Тогда я не окажусь у феакийцев. Не вытолкнут же они меня насильно, невидимые призраки времени!»

- А шо Вы не выходите? Приехали ж, ласточка! А ну вставайте ото давайте, - проводница заглядывала в купе.

Саша приподнялся и посмотрел в окно. Поезд стоял у перрона. Ослепительно-белый вокзал казался меньше, чем как Саша помнил его по прошлым своим приездам. Деревья по-южному щедро красовались своими буйными зелёными гривами.

Саша спрыгнул, оделся, схватил сумку и поспешил к выходу.

Снаружи было солнечно и жарко. Саша обрадовался тому, что попал в реальный город с реальными людьми, громко разговаривающими на ходу, окликающими друг друга, обнимающимися и целующимися. Он прошёл через вокзал и на ступеньках увидел отца.

Отец, одетый в светлые брюки и рубашку с закатанными рукавами, озабоченно поглядывал по сторонам, боясь пропустить сына.

- Папа! - крикнул Саша, прыгая по ступенькам. - Ты мне снишься?

Отец обернулся и Саша увидел его радостные глаза.

- Сашок, сынок! - отец обнял Сашу и засмеялся. - Мы с мамой отпуск получили неожиданно на неделю, решили сразу сюда ехать, чтобы с тобой повидаться. Вон ты какой вымахал, возмужал!

- Папа, я с мужчиной живу, - лепетал Саша, отступив на шаг, боясь взглянуть отцу в лицо.

- Ну что ж теперь... Хороший человек? - отец, запинаясь, говорил утешающим голосом, и Саша и впрямь разрыдался прямо на ступеньках.

- Хороший, инженер. Папа! Я не знал, что жизнь такая.

Отец обнимал его за плечи, гладил по голове:

- Ну какая? Жизнь и есть жизнь, чего уж тут. Отец и мать у тебя есть, что ещё надо? Не грабь, не убивай. Каждый сам кузнец своего счастья, знаешь. Пошли лучше домой на обед.

Саша плакал и понимал, что детство уходит, беззаботно скачет вверх по ступенькам, спешит по своим всё удаляющимся делам, в невозвратные прекрасные дали, оставляя нас стоять наедине со взрослым миром, и это и есть жизнь.