Кро или Я у мамы хороший. Часть 1

— Но я-то нет...

Я насупился. На миг мне показалось, что её искренне забавляет эта моя щенячья ревность.

— Ну, перестань... Ревнивец... Я с ним даже не флиртую. Это он с ума сходит. Ни на шаг не отступает. Ну, потанцевали пару раз... — её ярко алые губы коснулись моей щеки.

— Ага... , — с сарказмом протянул я, — ты порхала вокруг него, как жрица около языческого божка.

Мама вздохнула, стрельнув ... как и добрая половина баб нашего посёлка. Пётр Иванович мужик видный, статный, красивый, — настоящий милиционер, одним, словом.

— В доме бедлам! Окурки везде! Пустые бутылки! Горы немытой посуды! Везде натоптано, грязь!, — мама опять разошлась и её голос снова зазвенел от самой настоящей ярости, — вырастила себе на голову! Честное слово, ну, весь, весь в папашку своего!

Она ещё долго обрушивала на меня гневную отповедь. Но то было излишне. Что мне было говорить в своё оправдание? Мне и без того было уже стыдно до слёз. Я даже что-то блеял, по-моему. Не в оправдание, нет. Какое уж тут оправдание? Прощения просил. Правда, не вынимая головы из-под подушки. Диван подо мной плавно покачивался на волнах. Я даже пощупал, на всякий случай, стену ладонью, чтобы убедиться, что дом стоит на месте ровно.

Со стороны, несомненно, всё это смотрелось жалко. Но мама не оттаивала. Да и кто бы мог её за это сейчас винить?

В конце концов, я кое-как сел на постели. Но глаз на мать поднять не смел. Голова нещадно гудела. Да уж... Я что-то и припомнить не мог, чтобы так до этого надирался.

Хм... Зато вчера... Да, отрадный был вечерочек, чего уж там. Я смутно припомнил, как на милицейском уазике Иваныча, то ли вчера, то ли позавчера, с мигалками часа в два ночи мы рванули в соседний посёлок за огненной водой. Там повстречали ещё парочку моих дружбанов детства, Макса и Дроныча (тогда ни я, да и никто ещё и не подозревали, какие же эти двое расисты и сволочи), и тоже поволокли их сюда, на общий пир.

М-дя... Ах... А как Динка и Викочка танцевали стриптиз на столе во дворе в беседке, прижимаясь друг к дружке обнажёнными телами, извиваясь в грациозных движениях в танце под медленную музыку, и слившись в пылком поцелуе. Ну... До них на этом столе и другие девчонки стриптиз исполняли. Это как-то спонтанно вышло, — небольшой конкурс на лучший стриптиз среди женской половины нашего валтасарова пиршенства.

Многие девушки хорошо танцевали, но в итоге Пётр Иванович громогласно авторитетно присудил первое место именно Динке и Вике. Иваныч был в семейных трусах в форменном кителе при галстуке на голое тело и фуражке. В общем видок тот ещё. Наверное, поэтому с ним никто и не стал спорить.

Мама горестно вздохнула и поднялась, махнув на меня рукой.

— Что-то университет тебе совсем на благо не идёт, сынуля, — как-то грустно, словно, подытожила она.

— Мама... , — я поднялся на ноги и в каком-то порыве самого искреннего раскаяния бросился к ней, — мамочка... Прости меня...

Я прижал к себе её стройное лёгкое тело, совсем не отяжелевшее и не огрузневшее с годами, зарылся лицом в её волосы, вздыхая знакомый родной аромат её тела. Она не сопротивлялась. Даже наоборот, сама ко мне приникла, обвила мою шею руками. Мы долго стояли, убаюкивая друг друга в своих объятиях. Мама зачем-то расплакалась. Я нежно гладил её по волосам. Шептал, что она у меня самая красивая, самая умная, самая добрая. В общем самая-самая-самая... У самого ком так и встал в горле, а из глаз тоже брызнули слёзы. Я просил у неё прощения.

— Ну, всё-всё... Ты у меня хороший... , — её ладошка мягко погладила меня по щеке. Она отстранилась, уже с улыбкой на заплаканном лице глядя на меня. Но теперь её глаза лучились нежным светом, — я не злюсь...

Она даже приподнялась на цыпочках и умильно чмокнула меня в губы.

— Но у нас куча дел, родной мой. Надо прибраться в доме. А то к вечеру уже наши приедут. Кухню и прихожую я уже отдраила... — она как-то игриво мне подмигнула, — а ещё, по-моему, тебе бы не помешало одеться...

— Ой! Мама!! — воскликнул я, как громом поражённый.

Ну, да, стою-то я с мамкой в обнимку совершенно голый.

— Мам, прости, прости, — зарапортовался я, неуверенно озираясь по сторонам в поисках своей одежды.

Мама покраснела.

— Ничего страшного. Чего я там не видела? В ванную беги!, — и словно желая придать мне верное направление, неожиданно её ладонь смачно шлёпнула меня по голой ягодице.

Я почёл за нужное подчиниться без лишних споров. И хоть с трудом вписался в дверной проём, — ох, и мутило же меня, — но до ванны я-таки добрался.

— Артём...

— Да, мам?

— Я пока шла от станции к дому. В общем, бред какой-то. Даже не знаю, как сказать... Весь посёлок на ушах. Говорят, что Пётр Иванович опять раскодировался. Представляешь? Он же года три капли в рот не брал. Так вот, он дома в дымину пьяный дрыхнет. Жена добудиться не может...

...