Отцы и дети (совсем не по Тургеневу)

Часть первая. Хирург

Олега Борисовича, известного в городе хирурга срочно вызвали на работу. Из тюрьмы привезли в крайне тяжелом состоянии бывшего коллегу. Узнав, за что попал в камеру врач анестезиолог, зеки решили судить его своим судом. Теперь с разрывами прямой кишки его привезли для оказания экстренной помощи. В тюремном лазарете операцию такого уровня сделать невозможно.

Верный клятве Гиппократа, Олег Борисович взялся за скальпель. Операция длилась четыре часа. Пришлось отмывать всю брюшную полость от крови и кала, а потом выводить кишку на живот.

Устав после операции он в своем кабинете сварил кофе и вынул заветную бутылку коньяка.

«Сегодня можно! — подумал он, наливая ароматный напиток в рюмку, — что делать, как хирург, я обязан лечить эту мразь. А как человек, был бы рад увидеть его повешенным на воротах медицинского института, чтоб другим неповадно было!»

Он вспомнил страшную ночь 13 на 14 января. Не изменяя славной традиции, решили сотрудники больницы отметить старый Новый год. На шампанское скидываться не стали, да и зачем оно медикам, привыкшим к чистому спирту, недостатка в котором отделение этой больницы, слава Богу, не испытывало: милиционеры щедро делились с больницей конфискатом, помня не одну спасенную жизнь сотрудников, чья служба так опасна и трудна. А закуску соорудили импровизированную: кто-то достал бутерброды, кто-то залил кипяточком «кубик», нашлось и пара пакетиков «инвайта» для импровизированного лимонада. Главное, как говорится, общение, а не изобилие.

— Вот видишь, как у нас весело — уговаривала операционная медсестра Тамара Машу, свою десятилетнюю дочку, — а ты говорила, что скучно будет.

В тот день муж Тамары тоже работал в ночную смену, а напрягать соседей своими заботами она постеснялась. В конце концов, почему бы не переночевать ребенку в больнице, пусть привыкает к маминой профессии.

— Какая хорошая девочка, — восхищался Анатолий Иванович, врач-анестезиолог, пытаясь сделать ребенку хлопушку из листа белой бумаги. — Ты сегодня наша снегурочка!

Дежурство и впрямь имело все шансы остаться в памяти одним из самых приятных, но праздник подпортил мужчина, с острым аппендицитом. Ему потребовалась срочная операция, и Олег Борисович распорядился готовить операционную и мыть руки.

Тамара Ивановна, прежде чем помыться на операцию, повела малышку в свободную палату, где отдыхали обычно сестры, положила в кроватку, накрыла пледом, положила рядом плюшевого медвежонка и приказала поспать, пока мамочка будет работать.

Малышка, не будучи капризной, кивнула послушно головой и не повернулась на бочок. Она понимала, что у мамы ответственная работа. В операционной уже все были в сборе, не появлялся только анестезиолог.

— Мать его так, — ругался Олег Борисович, — где его черти носят, по бабам, что ли, пошел?

Анестезиолог Анатолий Иванович работал в больнице чуть больше года, и все были о нем вполне нормального мнения: молодой, веселый, выпить, правда, не дурак, вот и сегодня опрокинул граммов 200 спирта.

Наконец анестезиолог появился, ввел больного в наркоз, дал распоряжение анестезиологической сестре и опять куда-то убежал. А Тамара Ивановна работала операционной сестрой и не могла никуда выйти до конца операции.

Когда же больного отвезли в палату, она вместе с санитаркой поспешила проведать Машутку. Еще в коридоре Тамара услышала дочкин плач, и сердце тревожно забилось. Ускорив шаги, она буквально ворвалась в палату. Но то, что предстало ее глазам, мог нафантазировать лишь безнадежно больной мозг! Ее ребенок, ее прелестная девочка, еще недавно весело шалившая за столом и забавлявшая всех детскими стишками, стонала в окровавленной простыне, зажимая ручками низ живота, откуда текла темная кровь. Над нею с безумным лицом маньяка склонился анестезиолог, тоже с окровавленными руками!

— Не бойся, — пробормотал он Тамаре, — ей было не больно, я вначале ее усыпил.

Прибежавший на крик женщин Олег Борисович, свалил мощным ударом насильника в нокаут, втроем они привязали его к кровати, и вновь открыли операционную. Как ни чесались руки у всего персонала больницы свершить самосуд, жизнь ребенка дороже всего. Тамера работать не могла, ей дали большую дозу снотворного, чтобы она не повредилась рассудком. Сотрудники в больнице в шоке. Шутка ли?! Пригрели настоящего маньяка.

Истекающего кровью ребенка (у него обнаружили четыре разрыва промежности и влагалища!) срочно положили на операционный стол. Жизнь малышке спасли, но со здоровьем и психической травмой будет куда сложнее.

А врач-насильник, пока не приехала милиция, продолжал уверять коллег, свободных от операции, что действовал очень профессионально — и обезболил процесс, и орудовал пальцем. У многих чесались руки свершить самомуд, но садиться за решетку из-за такой гадины никто не собирался. Когда за нелюдем захлопнулись дверцы милицейского воронка, коллеги утерли пот со лба.

Что толкнуло представителя самой гуманной профессии, дававшего торжественную клятву Гиппократа, на столь дикий, античеловечный поступок — внезапное бешенство, помешательство или выпущенный спиртом на волю гнусный порок, — должно определить, разумеется, следствие, а суд назначить справедливое наказание.

...