После войны

... Дело было после войны вскоре, осенью 46-го года... Хе, это для кого как она закончилась, парень. Для кого в мае 45-го, а для кого вот так, как у меня... Где воевал? На бороде! Не все расскажешь так сходу, поверь. Нет, не буду. Не хочу все прежнее разом ворошить...

... Так вот, вернулся я из армии осенью в родной колхоз. Да, спору нет, очень от службы устал — четыре же подряд года солдатскую лямку тянул, только в госпитале четыре месяца и отдыхал, а там тогда уж знаешь какой был «отдых»... Хотя, ты-то откуда знаешь? Короче, домой я, конечно, рвался. И мирной жизни хотелось. Устал очень, это-да...

Но вот такая штука, скажу тебе, жить в колхозе мне совсем не хотелось. Нет, дело, оно, конечно, нужное, — стране хлеб выращивать, но ведь и колхоз колхозу — рознь. Я потом, через пару лет, такие хозяйства видал, — у-у-уу! «Миллионники». «Кубанские казаки», говоришь? Ну, это кино... А в реальности, конечно, хорошие колхозы и совхозы и у нас были, в Сибири. Не хуже этих твоих «казаков», хотя, конечно, с другой направленностью. Так о чем я? Запутал ты меня, парень. Так вот. Наш колхоз, «Трудовой Фронт», был не из таких. Прямо скажем.
Во-первых, плохо у нас было с народом. Просто очень мало людей. Я так думаю, на деревне, где я сам жил, никогда больше трех сотен человек и не было. Причем, — стоило какому дельному парню или бойкой девке вырасти, как норовили они от нас сбежать. В город, а то и просто в другой колхоз, побольше. Оно и неудивительно, — скучно, перспектив выбиться в люди никаких.

Во-вторых, почвы у нас там были бедные. Из-под лесов, то, что предки вырубили да пожгли. Нет, на небольшие-то хозяйства хватало, но ведь колхоз — это, парень, не дачный поселок, он товарный продукт давать должен. Новые участки под посевы и выпасы вырубать — мороки много, отдача нескоро, да и беднеет на таких участках земля очень быстро. А с удобрениями тогда было не очень... Тогда вообще со всем было не очень, парень. МТС? Ну, да, была у нас МТС. Сеялки, веялки, бороны, плуги, все еще старорежимное, или времен НЭПа, ну и локомобиль.

Что такое «локомобиль»? Ха. Локомобиль, парень, это по-русски говоря, — хуйня несусветная, прости уж старика за плохое слово. Это когда трактора нету, даже плохого, и любой подходящий движок приспосабливают сразу для всего. И плуг тянуть, и борону, и воду качать насосом, и к генератору приспосабливают. Мы еще и дрова пилили на нем, и к маслобойкам приспособили... Да, вроде мотоблока, верно. Только огромный, слабый и очень неудобный, парень. И сам далеко не ездит, даже когда колеса прицеплены, мощи у него нет. И ресурс берегут, новый-то откуда брать, если что, вот его лошадями и таскают с поля на поле. Или вот как у нас. Лошадей мало и полудохлые — локомобиль тащат бабы на лямках... Наш хоть был на нефти, калильный, это еще куда ни шло. А в других таких же нищих колхозах, — и паровые случались, совсем древние. И, я тебе скажу, после войны и такая «малая механизация» была нам за счастье. Всяко, не деревянная соха, коряжистый пень вместо бороны, и серпы с цепами. А бывало и такое, хоть уже и очень редко, конечно...

В общем, я понимал тогда, что будущего у таких колхозов все равно нет. Незачем там жить. Уважение и достаток только в приличных, больших хозяйствах можно заработать. А я после войны вовсе хотел в город. А что? Жизнь повидал, понимал, что мир большой, всего интересного много. Молодой был, хотел учиться, развлекаться. А чему учиться в колхозе? Только тот локомобиль по грязи таскать туда-сюда, а из развлечений — водка, да еще охота с рыбалкой, может.

А у меня в деревне остались только четыре сестры и тетка. Отец мой, еще когда я маленьким был, от пневмонии помер. Тогда это была очень страшная болезнь. Мать скончалась, когда я на фронте был. Женщина она была еще не старая, тогда рано замуж выходили, но от тяжелой работы замучилась, видно... Младшей сестре, Катьке, тогда всего восемь лет было. Средней, Натуське, — тринадцать. А старшим, Анне и Василисе — если правильно помню, 18 и 19 лет уже. Совсем были взрослые, замуж бы выходить, да не за кого...

Короче, я как прибыл, по всей форме в сельсовете оформился, так сразу председателю и сказал — хочу в город уехать, учиться на механизатора. Это я так, для виду, чтобы он направление мне потом дал. На самом деле я в летное училище поступать хотел. В войну часто любовался на самолеты в небе, тогда и летать захотелось... В общем, председатель-то меня понял, посмотрел эдак обреченно, и давай уговаривать хотя бы на год-другой остаться. Мол, план спускают неподъемный, коровы тощают, кормов заготовить не успевают, — все как обычно, короче. Оказалось, что в колхозе после войны меньше ста двадцати человек осталось. И почти сплошь одни бабы. И то, только из тех, что либо слишком старые, чтобы куда-то ехать, либо вдовы. Мужиков осталось только семеро, все увечные и старики, остальных кого на фронт забрали, а кого и на производство. Эти либо сгинули на войне, либо возвращаться не спешат. Таких тогда тоже очень много было, — не я один обратно к земле не тянулся... Особенно как раз из числа молодежи и просто толковых.

...