Учительница

Она сидела в подземном гараже своего шикарного трехэтажного особняка на водительском сидении элитного «лексуса». Пальцы правой руки нервно барабанили по рулю, и три брильянтовых кольца брякали друг по другу в такт дроби, переливаясь всеми двенадцатью каратами. Стрелки на приборной доске показывали без пятнадцати час.

Дверь была давно открыта, но обладательница всей этой роскоши почему-то не решалась выходить из авто. Женщина тупо смотрела на рекламный плакат, зачем-то прилепленный на стену, но не видела его содержания.

Женщину звали Пенни. Вернее ее имя было — миссис Роджер Пи Маскелл. Но все называли ее так, как нравилось ей. Так, как просила называть ее она сама. И попробовал бы кто-нибудь не прислушаться к ее просьбе!

Вообще-то, в маленьком Дагенхеме находилось не много людей, готовых поспорить или, не дай Бог, перечить ей. Талантливая деловая Пенни уже давно захватила этот город. Молодая и чрезвычайно энергичная женщина, приехав сюда одиннадцать лет назад после второй неудачной беременности, положила начало своей карьере, устроившись преподавателем физики в одну из четырех местных школ. Тогда она бежала из скучного Ливерпуля, где все думают только о Биттлз, футболе и наркотиках, и не строила планов на свое будущее. Еле-еле оставшаяся в живых, чуть только выскочив из больницы, Пенни схватила в охапку семилетнюю дочь и бросилась на вокзал, оставляя позади ублюдка мужа, дешевых подруг и могилу родителей. Тогда она меньше всего думала о карьере, деньгах и славе. Тогда у нее была только одна мысль — бежать! Бежать, куда глаза глядят, найти место, где ее не знает никто. Работать, воспитать дочь. Жить своей жизнью. Жить!

Но за одиннадцать лет ценности менялись. Сейчас Пенни уже и не вспоминала ту комнатенку в школьном общежитии, в которой она поселилась с маленькой Сюзанной, и которая была в два раза меньше ее нынешнего бассейна. За это время беглянка успела стать сначала председателем школьного совета, затем директором школы. Еще через год она, продав родительский дом в Ливерпуле, выкупила за бесценок здание бывшего колледжа, отремонтировала его и поспешила открыть двери для будущих студентов. Сначала дело шло плоховато, но потом ей удалось выиграть тендер на поставку абитуриентов в Кембридж, и с тех пор Пенни не знала нужды.

Умело развивая бизнес, женщина уже владела супермаркетом, двумя мойками машин и восемнадцатью киосками по продаже газет и журналов, не говоря уже о самом колледже. Как она все успевала, знает один Господь Бог, но денег у нее было навалом, дочь училась в ее учебном заведении, а сама Пенни была главным гостем на всех городских собраниях, праздниках и приемах. В городке поговаривали, что Пенни еще не стала мэром только потому, что ей нет сорока, и она не может баллотироваться. Короче говоря, Дагенхем лежал у ног предприимчивой женщины, которая жила в самом шикарном доме города, а по понедельникам все еще преподавала физику в школе, где когда-то была директором.

Но и это еще не все. Пенни, кроме всего прочего, была еще и красива. Из-за того, что она родила очень рано, ее тело до сих пор сохраняло соблазнительные черты двадцатипятилетней прелестницы. В свои тридцать пять, Пенни обладала ничуть не отвислой грудью второго размера очень красивой формы. Семидесятисантиметровая талия переходила в жутко соблазнительные бедра, а рыжие чуть вьющиеся волосы настолько соблазнительно обволакивали плечи и лопатки, что ни одно животное мужского пола не могло оторвать от такого зрелища своих, полных пошлых мыслей, глаз.

Но мысли оставались мыслями. Постепенно Пенни стала чувствовать, что мужчины все чаще стали сторониться ее. Маленький город не мог быть поставщиком большого разнообразия в кавалерах. Сверстники потихоньку переженились на невинных местных девушках. Более опытные, и давно женатые мужи, даже и не пытались заигрывать с Пенни, зная ее хватку. Заезжих ловеласов и повес в крошечный Дагенхем не заносило. Круг замкнулся, и Пенни осталась одна. Последним ее любовником был журналист, который приехал из Ньюкасла, чтобы писать статью о колледже Пенни, на ее же деньги. Он четыре дня писал материал, а Пенни четыре ночи трахала его так, что стекла дребезжали. Наконец, бедный парень закончил свой опус, и, наградив Пенни странной фразой: «Если б я знал, то сказался бы гомосексуалистом», отвалил на автобусную станцию.

Было это четыре года назад, и знай тогда Пенни, что это была последняя ее страсть, то она, наверное, повесилась бы сразу. Четыре года! Четыре года славы, успеха, огромных прибылей и полного отсутствия всякого секса. Она даже не могла воспользоваться услугами «мальчиков по вызову», так как на следующий день обе газетки этой ненавистной деревни вышли бы с ее фотографиями на первой странице и надписями, типа «Первая леди Дагенхема тратит свои деньги на юных альфонсов».

Нет, ну конечно, она могла бы уехать куда-нибудь отдохнуть, перетрахать там всех и каждого, и вернуться обратно. Но будучи женщиной не глупой, Пенни прекрасно осознавала, что это — не выход. Что вернувшись, она будет чувствовать себя еще хуже. Выход был один — искать кого-то здесь. Пенни уже перепробовала разные подходы. Она сделала запрос в администрацию города, чтобы ей сообщали обо всех разводах. Девушка, сидевшая за столом странно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Через два месяца Пенни позвонила ей и грозным голосом поинтересовалась, почему та не выполнила ее просьбу. В ответ она услышала испуганный писк, сообщивший ей, что ни за последние два месяца, ни за предшествующие им два года в Дагенхеме официальных разводов не было. Но коли таковые будут, девушка обязательно ей сообщит. Пенни извинилась, и со словами: «Проклятая деревня», повесила трубку.

...