Людоедка

Кто знает, наверное, ничего бы этого со мной не было, если бы не случай. Было мне тогда 10 лет. Я жила в обычном частном домике с папой. Мамы не было давно. Конечно я по ней здорово тосковала, хотя и не помнила. Отец был со мной справедлив, заботлив, но строг, а мне так не хватало обычной нежности. Отчасти мою тоску по ней восполняла соседка тётя Маша, лет сорока пяти. Она была весьма миловидная: черноволосая, с округлым улыбчивым лицом, и очень ласкова со мной. Про себя я даже иногда называла ее мамочкой. Рост ее чуть ли не превышал папин, да и габариты у нее были весьма солидные: эдакая грузно-тяжелая, с массивным животом, широкой попой, мощными крепкими бедрами и налитой грудью. Но это лишь добавляло моего восхищения перед нею - в обществе со столь солидной особой, я ей была по грудь - я чувствовала себя абсолютно защищенной.

Помнится, было лето, каникулы, времени хоть отбавляй, а мне в библиотеке дали томик «Трех мушкетеров», который я упоенно читала, сидя в небольшом дворике. И тут голос соседки. Тётя Маша просила помочь и поддержать ее стремянку, пока она клеит обои - дескать, надо вверху наклеить два-три куска, а то отошли. Разумеется, я с готовностью согласилась. Я вообще была послушная девочка. А уж отказать соседке, которая так ласково с тобой обращается, и в мыслях не было.

Тётя Маша поставила стремянку так, что я оказалась между ней и стеной, а она, прежде чем забраться на нее, показала, где и как я должна держать стремянку. И когда она забралась и приступила к поклейке, а я ухватилась там, где было велено, мое лицо оказалось на уровне ее толстенных коленок. Впрочем, недолго. Прижав кусок обоев к самому верху она спустилась на ступеньку ниже и теперь моё лицо было на уровне нижнего края ее панталонов, которые уже касались моего лица. Даже если бы я хотела отстраниться, ничего бы не вышло - мои руки, держащие стремянку, были вытянуты вперед.

А дальше она спустилась еще на одну ступеньку ниже и теперь моё лицо попало буквально в середину этих панталонов, прижавшись к какой-то выпуклости, а ее массивный живот с большим выпуклым пупом, весь белый в синих прожилках, нависал сверху, касаясь моего лба. На меня пахнуло сладковатым запахом женского пота, запахом мочи и еще чем-то терпким и дурманящим.

- Умничка, Танечка, - хрипловатым голосом приговаривала она. - Хорошо держишь.

Дыхание ее стало тяжелым - наверное, что-то не выходило. Я попыталась было задрать голову, чтобы спросить, но мешал её тяжелый живот, так что ничего не получилось и тут же эта мягкая, но большая по размерам выпуклость в ее панталонах вновь уперлась мне в лицо, закрыв рот. Словом, удалось издать лишь приглушенный звук. Душный запах вспотевшего женского тела плотно обволакивал меня.

- Все хорошо? - с той же хрипотцой спросила она меня. - Я не сильно там тебя?

- Нет, нет, - торопливо ответила я.

- Вот и славно, - удовлетворенно мурлыкнула она и в тот же миг выпуклость между ее ног снова прижалась к моим губам.

- А теперь я немного разглажу обои, - предупредила она и стала немного приседать и вновь выпрямляться. Вместе с ее движениями вверх-вниз соответственно двигалась и выпуклость - туда-сюда, туда-сюда. Причем с каждым движением она увеличивалась все больше и больше. Уже через минуту она была не мягкой, а эдакой упругой, напоминая тугой шланг, когда по нему идет вода.

Одновременно с этим на ее панталонах появилось маленькое мокрое пятнышко, которое со временем слегка увеличилось и я все отчетливее чуяла носом некий непривычный запах. Но странное дело, ранее мне незнакомый, он не был неприятен. Скорее наоборот.

- Ты как там? - окончательно охрипшим голосом спросила она сверху. - Не задавила я тебя? Жива еще? - и ее тело вместе со странным шлангом и мокрым пятнышком на панталонах немного отстранилось от моего лица.

- Нет, нет, - тороплюсь я. - Все хорошо, продолжайте сколько вам надо, - и даже, как бы подтверждая, что могу простоять столько, сколько нужно, сама подаю голову вперед, прижимаясь лицом к ее шлангу.

- Это хорошо, - натужно выдавливает она и вновь принимается тереться о мое лицо.

Так длится еще минут десять, после чего она охает, протяжно стонет, шланг начинает ощутимо дергаться, а по панталонам расползается мокрое пятно. И вновь ничего неприятного - наоборот, даже какой-то щекотливый зуд между моих ножек. После этого она трется о мое лицо еще с минуту и выдыхает:

- Все! Давай спускаться.

Когда она спустилась со стремянки, то испытующе поглядела на меня и спросила:

- Ты как, завтра поможешь… доклеить, а то мне что-то кусок попался капризный, устала я с ним.

Я быстро-быстро киваю головой. Ее глаза с белками в кровавых прожилках некоторое время пытливо разглядывают меня. Затем она, продолжая тяжело дышать, удовлетворенно кивает и, загадочно усмехнувшись, говорит:

- Это хорошо, а то у меня на тебя кое-какие планы.

На следующий день все повторилось, но с одним изменением. Тётя Маша сказала, что если стремянка поедет, то мне - такой худенькой и маленькой девочке - ее все равно не удержать, поэтому лучше поддержать ее саму. А когда я обхватила ее мясистые толстые колени, она посоветовала взять повыше. Я несмело перехватилась и услышала голос:

...